Стихотворение дня

поэтический календарь

Владимир Микушевич

Сегодня день рождения у Владимира Борисовича Микушевича.

Пётр

В Гефсиманском саду постарели маслины от слёз.
В эту длинную ночь разучились деревья молиться
Посторонних обнюхать костёр норовил, словно пёс,
Он осматривал двор, он заглядывал пристально в лица.
Домочадцы и чернь городская толпились кругом,
Горький дым по привычке глотали, не чувствуя вкуса.
Грелся Пётр у костра, не решаясь подумать о том,
Что за дверью тяжёлой допрашивают Иисуса.
В Галилейское море корабль уходил поутру.
Сорок дней перед этим учитель постился в пустыне.
«Много рыбы в сетях, — на закате сказал он Петру, —
Будешь вместе со мною ловить человеков отныне».
Много рыбы в сетях. Так зачем же три года подряд
Раздаваться в ушах продолжает заветное слово?
Почему-то ночами усталые плечи болят,
Словно давит на них непомерная тяжесть улова.
Облизнулся костёр, наглотавшись ночной темноты.
Брызнул голос в лицо ненавистными бликами света:
«А скажи-ка, приятель, на этой неделе не ты
Приходил в синагогу с прельстителем из Назарета?»
Разрастается смерть за воротами тенью креста.
Приближается срок. Миллионы гвоздей наготове.
«Я не знаю его», — наконец, произносят уста.
И слова на устах запекаются каплями крови.
«Я не знаю его», — про себя повторяют и вслух,
Испугавшись непрошенной, неотвратимой свободы.
И в холодной вселенной кричит ежегодно петух,
И кровавые слёзы текут, как весенние воды.

1965

Из сонетов к Татьяне

Во сне цветок тебе срываю синий
И желтый с ним, а желтому заря
Сопутствует в разгаре января,
Хвост расцветив сполохами павлиний

На ледяном стекле благодаря
Игре лучей в пересеченье линий,
И весело среди скитов и скиний
Взлетающим с колен календаря,

Где снегири, синицы, свиристели
И ангелы, и мы по временам
На святки; так весь век с Татьяной нам

Не ворожить, нет, жить, пока недели
Не вырастут в года, где тесно снам;
Кому корпеть, а нам копить капели.

17 января 2003, Москва

21

Галина Андреева

Сегодня день рождения Галины Петровны Андреевой (1933 — 2016).

* * *

Ты смотришь, как мелькает дождь,
но легкий шум его не слышен.
В окне — окраинный чертеж
и мокрые косые крыши.

От распустившихся ветвей
зеленый отблеск на асфальте.
Ручьи несутся все быстрей
по смятой тополиной вате.

Какую новую звезду
увидел на небе мудрец мой,
пока я медленно иду
от Пятницкой к Новокузнецкой?

Остановившись на углу,
смотрю, как вечер наступает,
как в набегающую мглу
летят звенящие трамваи.

Но в час, когда огни зажгли,
не вспоминаются невзгоды
ненужной юности. Вдали
летит бездомная свобода.

Ее сигнальные огни
еще сверкают временами,
меж тем как исчезают дни,
не остановленные нами.

* * *

Мосты, дороги, радуги,
проспекты и окраины,
где так легко обрадовать
и огорчить нечаяно.

Большие расстояния,
как от весны до осени,
в сплошном непонимании,
с молчанием, с вопросами.

Ну чем бы эта улица
могла привлечь внимание?
Дымок обычный курится,
и некрасивы здания.

Глядят на них в рассеянье
и говорят вполголоса,
дымок исчезновения
приглаживает волосы.

Отчётливые к вечеру
сквозят деревья сникшие
Бежать как будто незачем
и некуда, и лишнее.

* * *

Так глубоко, как будто подо льдом
лежит на дне, его едва ли вспомнят,
тот деревянный на Арбате дом,
где листья падают на подоконник.

Здесь во дворе знакомые шаги
уж больше не заставят оглянуться,
по глади вод не побегут круги
и птицам улетевшим не вернуться.

Весной на те же самые места
мелькает дождь, но шум его не слышен,
открыта дверь, а комната пуста,
и легкий ветер шторы не колышет.

Вот здесь когда-то был полуподвал
забытого художника жилища,
кому-то он убежищем бывал,
кому-то стал роднее пепелища.

На том же месте, в тот же час закат
там светлые печатает квадраты,
и если так же там на них глядят,
то никакой, наверно, нет утраты.

Давно исчезли прошлые места,
затянуты водой позеленевшей,
а память неуместная чиста
и укоризненна, как друг ушедший.

11