Сегодня день рождения у Ларисы Емельяновны Миллер.

* * *

А ветки сквозь осенний дым
Торчат, как ребра у худышки,
По ветру пущены излишки,
И только остов невредим.
И света и тепла — в обрез.
И редкий дар — покой и воля.
И словеса не весят боле.
И время обретает вес.
И миг слетает, тих и нем,
Незримо на плечо садится,
Чтоб воплотить и воплотиться,
Переставая быть ничем.
Верней, переставая быть
Запасом времени, простором,
Далекой далью — тем, что взором
Не угадать, не охватить.

1974

* * *

Сурова партия трубы,
Мятежна партия валторны.
Как дни текучие просторны
Для потрясений и гульбы.
Такой невиданный размах,
Что даже самый приземленный
Вдруг встрепенется с изумленной
Улыбкой и воскликнет «Ах».
И как ни мучились басы,
Альты, взмывая, так запели,
Что небеса почти задели
В рассвета робкие часы.
И чей-то голос «ты одна»
Взмолился на предельной ноте
И, вырвавшись, как дух из плоти,
Повис над пропастью без дна.

1982

«Земля из–под ног уплывает». Читает автор

* * *

Земля из–под ног уплывает. Бывает.
И всё, что случается, с толку сбивает.
И что–то еще затевает судьба.
А мне надоели и бег и ходьба,
И прочие вещи в активном залоге.
Уж слишком зарвался безумец двуногий,
Уж слишком зазнался несчастный фантом.
“Мой век, — говорит он, — Мой город, мой дом.”
И в тексте слова выделяет курсивом,
И вслух разглагольствует с видом спесивым,
Пока уплывает она из–под ног —
Земля, на которой он так одинок.

1995

* * *

Все отодвинуть и все миновать,
Лист незапятнанный разлиновать,
Ни заголовка, ни даты не ставить
И не задетым пространство оставить,
Чтобы вдоль линий струился поток
Несотворенных, неписанных строк.
В невоплотившемся и несказанном
Хрупкости меньше, чем в явном и данном. —
Не исказить его, не исчерпать,
Не замусолить и не истрепать,
Нет ни погибели, ни разрушенья
В мире предчувствия и предвкушенья.

1993

«Жизнь легка, легка, легка». Читает автор

* * *

Жизнь легка, легка, легка,
Легче не бывает,
Потому что свет пока
Только прибывает,
Потому что луг в росе
И ажурны тени,
Потому что тропы все
В крестиках сирени,
Потому что яркий свет
Ранним утром будит,
Потому что ночи нет
И, Бог даст, не будет.

2002

Сегодня день рождения у Михаила Константиновича Щербакова.

«Декларация». Исполняет автор

Декларация

Мы, жители социума, не могущего без войны,
граждане гипер-Отечества по прозвищу «тройка-птица»,
нынче, сложив оружие, с той и с другой стороны
сходимся, чтобы на миг побрататься и к тебе обратиться.

Ты — наш потомок общий, грядущий лет через сто,
мальчик предполагаемый, воображаемый прапраправнук,
нищий наследник наших, трансформирующихся в ничто,
дел противоестественных, богопротивных и противоправных.

Кто тебе мы, воинствующие прутья былой метлы?
В судьи или в единомышленники нам ты вроде бы не годишься.
Пропасть между тобою и нами огромна — ведь мы мертвы,
ты же еще не родился, мальчик. А Бог даст — и не родишься.

Но, если ты все же явишься, что странно само по себе,
и либо жрецом насилия станешь, либо певцом свободы, —
долго еще с тобой аукаться будем, учти сие,
мы — жившие веком ранее звери твоей породы.

Каждый век выражает по-своему в каждой отдельной стране
зависть к чужому будущему и страх перед тьмой загробной;
мы выразили это тем, что вырезали звезду у тебя на спине
и бросили тебя одного умирать в стране допотопноподобной.

1991

Вчера был день рождения у Александра Моисеевича Городницкого.

«Перелетные ангелы». Исполняет автор, 1988

Перелетные ангелы

Нам ночами июльскими не спать на сене,
Не крутить нам по комнатам сладкий дым папирос.
Перелетные ангелы летят на север
И их нежные крылья обжигает мороз.

Опускаются ангелы на крыши зданий,
И на храмах покинутых ночуют они,
А наутро снимаются в полет свой дальний,
Потому что коротки весенние дни.

И когда ветры теплые в лицо подуют,
И от лени последний ты свой выронишь лом,
Это значит навек твою башку седую
Осенит избавление лебединым крылом.

Вы не плачьте, братишечки, по давним семьям,
Вы не врите, братишечки, про утраченный юг —
Перелетные ангелы летят на север,
И тяжелые крылья над тундрой поют.

1963

* * *

За окнами гудит Гиперборей.
И слышу снова сорок сороков я.
Московия, лишенная морей,
Стремительно летит в средневековье,
Раскол и смута. Спирт и анаша.
Грозит орда кровавою расплатой.
Сидит Кучум на бреге Иртыша,
Евразиатской думою объятый.
Клубится дым у Терека-реки,
Ждет беглецов литовская граница,
Дробятся на куски материки,
Чтобы потом опять соединиться.
Лихие подступают времена,
Русь, как пружина, сжата до отказа.
Все будет вновь: ливонская война
И покоренье Крыма и Кавказа.

2002

Савва Морозов

Этой повести грустны главы,
Отдохнуть от них хотя день бы.
Ах, Морозов дорогой, Савва,
Не давай большевикам деньги.
Постарайся рассуждать здраво,
Неудачливой любви пленник,
Оглядись по сторонам, Савва,
Не давай большевикам денег.
Над Россиею рассвет мрачен,
И тревожно голосит кочет.
Кто убийствами свой путь начал,
Тот убийствами его кончит.
Могут пламенные их идеи
Только племя умножать вдовье.
Не давай большевикам денег,
Всю страну они зальют кровью.
Ураганы породит ветер,
Что на денежки твои послан,
Будут именем убийц этих
Ледоколы называть после.
На себя не примеряй саван,
Дай измученным покой нервам.
Берегись большевиков, Савва,
Ведь тебя они убьют первым.
Бог расплатится потом, зоркий,
С тем, кто более тебя прожил.
Был соперник у тебя Горький,
И его они убьют тоже.
Будет горькою твоя слава,
Да куда ее теперь денешь?
Берегись большевиков, Савва,
Не давай большевикам денег.

* * *

Отца никак не вспомню молодым:
Все седина, да лысина, да кашель.
Завидую родителям моим,
Ни почестей, ни денег не снискавшим.
Завидую, со временем ценя
В наследство мне доставшиеся гены
Из жизни, недоступной для меня,
Где не было обмана и измены.
Безропотной покорности судьбе,
Пренебреженью к холоду и боли,
Умению быть равными себе
И презирать торгашество любое.
Они, весь век горбатя на страну,
Не нажили квартиру или виллу,
Деля при жизни комнатку одну,
А после смерти — тесную могилу.
Чем мы живем сегодня и горим?
Что в полумраке будущего ищем?
Завидую родителям моим,
Наивным, обездоленным и нищим.