Сегодня день рождения у Арсения Валентиновича Ровинского.

Машук

Вначале просто били наудачу,
а к вечеру устроили раздачу —
под каждым камнем — горец и боец,
ночной тархун и утренний чебрец.
Владелец скал, чья родина — темница,
боится спать, но и не спать — боится,
где Терек полоумный шевелит
форель прозрачную и бархатный гранит.

Здесь муэдзин с азартом замполита
поносит тех, чья борода обрита,
на Грузию вещает из-за туч,
и голос его грозен и тягуч.
Ночной чебрец и утренний тархун.
Вершины гор как пирамиды шхун,
медведи в спину целят из двустволок.
Барашек нежен, но в груди — осколок.

Посмотрим на дивизию с небес
и прогуляем этот гудермес,
как в детстве — анемию физкультуры.
Ни белые, ни черные фигуры
в такую осень не сдаются в плен.
С блуждающей улыбкою чечен
качнется, как Мартынов на дуэли.
Оправа треснула, но стекла уцелели.

* * *

только два раза в неделю и только аэрофлот
на берегу океана два раза в неделю встречаются
птицы железные «Академик Курчатов» и «Майя Плисецкая»

ты как нарочно за мною летаешь говорит она академику
как будто внутри у тебя включили автопилот
или кто-нибудь позовёт тебя Игорь Игорь
а ты идёшь и идёшь и специально не оборачиваешься

* * *

фамилия заказчика вписуется вот сюда
такое впечатление мужчина что вы неграмотный
совершенно все уникальные двух одинаковых никогда
у нас не бывает дальше пишите «да

в совершенстве» теперь смотрите
ну как если бы трещина и вам очень нужно туда
на ленинградский проспект только копию сохраните

* * *

молоховец сказала не думай о
пропорциях
берёшь
сколько захочешь

это немного но
как-то вдруг
стало спокойно

Bonus track

Местами — да, но большей частью — нет.
Подай, Егорий, водку на обед,
да пива тёмного, да туркестанской дури,
а сам, как будто ты акын слепой,
играй на укулеле, песни пой,
о подвигах, о славе, о Тимуре.
То водка жжёт, то вяжет анаша,
клубятся дрессированные змеи,
летает муха, тоже хороша.
Нас окружают ямбы и хореи,
и в эту долгожданную тюрьму
нельзя не впасть в конце, как в сулему.
Гасите свет, я сон ваш не нарушу.
Рутина жизни в море и в горах.
Ребёнок просыпается в соплях,
бежит собака с рёбрами наружу,
и не понять, откуда этот страх.
Сады шумят, а мы молчим в садах.

Сегодня день рождения у Наили Равильевны Ямаковой.

по менделеевской линии

соломинкой, льдом, леденцом отдаленным диплома
ломалась нева, замерзала, и снова ломалась.
мне нужен стакан. лошадям на дворцовке — солома.
дороге — солонка. всем надо какую-то малость
для счастья. “ментальное?” — “нет, удаленные гланды”.
молчим на морозе, слова на губах леденеют.
не буду миндальничать — старая песня о главном…
— ну ладно — монетки звенят — костенею сильнее:
до сахарной кости. с неровным пробором и рваною челкой,
с миндальным печеньем и джойсом в коричневой сумке —
я четкой походкой иду мимо маленькой ёлки.
но руки трясутся, и в горло снежок будто всунут.

в таблице ученого значатся все элементы —
и блоковский рот по-дурацки кривится улыбкой…

ты в косу девчонке врастала широкою лентой,
ты летом текла по коленям мороженым липким.

в подвале на первом уныло скулит минипьяно.
здесь капает кран непочиненный. не подчинится.
она не ложится. а завтра вставать очень рано.
мне надо учиться. а ей на дежурство в больницу.
медалька на небе. язык медальоном придавлен,
и запах миндальный как яд пропитал мои поры.
любовь проросла в стенке горла одной из миндалин:
зимою нелишней. а летом не вспомню — которой.

НТВ

Спиртному предаваться, предавать
Огласке, бога, строить глазки, подтирать,
С утра преподаваться, поддавать
Давно не страшно, а скорей умильно.
На шее жаба, в горле скорпион;
Топила масло, резала лимон;
Рекламой лица заливал неон;
Погода НТВ; в прогнозе ливни.
Не страшно жить, но тошно проживать,
Хамить, глотать, квартиру прибирать.
Из М и Ж чего-то выбирать.
Свет погасить и вынести помои.
Молчать — мельчать или мельчать — молчать;
Носить язык, чулки, печаль, печать.
Случайно свою женщину встречать
Ни страшно, ни смешно, ни боже мой

Антоний

Чулпан

Я опять победил, только что ж ты не рада.
Только что ж ты не рада, дорогая жена.
Это кровь по губам, это кровь с виноградом,
И награда как кружка золотого вина.
Ты не бойся, не надо, бояться не надо,
Я еще пропаду, я еще утону,
Я еще попаду в малину, в засаду
За нее, за мою золотую вину.
Я успею, да нет, я уже не успею
Свою жизнь пригубить. И любя и губя,
С целым миром в кармане и с камнем на шее,
Я, стреляя в него, попадаю в себя.
В колеснице и шлеме, аполлон и антоний,
Я теряю теперь не страну, не жену,
Мне помогут друзья, меня вынесут кони
К золотому вину, к золотистому дну…
Мир пошел черным прахом, пошел черным лесом.
Здесь лишь черные лисы да черные псы.
Ты куда, самый добрый, меня бросил довеском,
По которому праву, на какие весы.
Эти страшные пятна — мне не страшные пятна.
Толмачем, одиссеем, офицером сс.
Я живу сорок первым, живу сорок пятым.
Виноватым, раскрытым, растленным, распятым.
(Всем проклятым, проклятым, проклятым, проклятым…)
Эта кровь по ногам… Мне прощение есть.
Золотая вина, золотая награда,
Если ты со мной рядом, если ты со мной здесь.

Сегодня день рождения у Марии Михайловны Степановой.

* * *

— Ах, мама, что у нас за дворник
Живёт в подвальном этаже?
Его рассыпчатое имя
Не вспоминается уже.

Уже нечасто он, проклятый,
Выходит на горючий лёд,
Железной шаркает лопатой,
Метлою острою скребёт.

Когда я утром одеваюсь
И на работу ухожу
Или когда я раздеваюсь
И в ящик туфли уложу,

В утробе тесного подвала
При свете ночи или дня
Он всё лежит, как покрывало,
И бездна смотрит на меня.

— Ах, дочка, мы с тобой не знали,
Что наш пропавший Алексей
Живёт в нетопленом подвале,
Полузабытый от людей.

А что сама ты не узнала,
Что это твой жених и муж,
Так эта жизнь большая зала,
По ней гуляет много душ.

А что желтее апельсина
Его нерусские черты,
Так это тоже объяснимо:
И мы с тобой давно не те.

Мы устарели, как трамваи,
Мы дотянулись до седин.
А он, как лампа восковая,
В подвале светится один.

* * *

В чистом поле плакали орудья
Потому, что ранило бойца.
Он лежал с полуоткрытой грудью
В ожиданье скорого конца.

Бой-прибой накатывал на уши,
Извинялся: медленно куём.
Установка женская “Катюша”
Кашею кормила окоём.

И пока она по ближним била
И полировала берега
За того, которого любила,
За того, что не уберегла,

Пух и перья смахивая с кителя,
Подставляя детские крыла,
В тёмном небе охранял родителя
Сын степного сизого орла.

* * *

высокие высокие отношения
ожидают какого-то обрушения
чумы нахлынувшей на оба ваши
(башня в плюще, говорильке в разливе)

утренняя почта сообщает маше
что ковер жениху не ткать
траву не мять
пароль поменять
поминать покойную мать
не ходить за реченьку

российский актер михаил пореченков
приминает к боку тепленький автомат
музыкальную шкатулку новейшего поколения
словно спешит
обрасти косматым руном
и узкое море ему уже по колени

святослав во кыеве звон тот слышал

а шишел-мышел
велел послушати
и сурожу и корсуню:

то во тьму кромешную
во тьму тараканью
уходили богомольцы-мукомолы
ой да на гражданскую войну

* * *

не на земле а над или под
глухая война идет
она смазной источает пот
и трогает за живот

и мы шарахаемся
себя в темноте неся

и мать деметра выходит мять
ногами тугу полей
и снизу слышится вашу мать
а сверху кажется чуть белей

и мать геката на перекур
выходит из тупика
от черных улиц от черных кур
из луж разбитого молока

земля лежит вещевым мешком
невзятого языка
и мать мария бежит пешком
но нет ее здесь пока