8 сентября 1879 года в бывшей швейцарской колонии Шабо в Бессарабии родился Анатолий Соломонович Гейнцельман. Скончался 7 апреля 1953 года во Флоренции.

Кентавр

Я, как кентавр, слился с окошком,
Оно — мой белокрылый конь,
Где я с пустым стою лукошком,
Души просеявши огонь.

И я гляжу, как старый идол,
В лазоревую бирюзу,
И виды всякие я видел,
И ос в мозгу и стрекозу.

Всё изжужжалось там навеки,
Исфимиамилось, как дым,
Все посливались в сердце реки, —
Я снова синий серафим.

Порешено уж всё познанье,
Нет ничего извне меня,
Я — созерцанье без сознанья,
Я — столб словесного огня.

Брысь!

Голубое, белое, черное,
Жемчуга — в облачении утра,
Искрометные зерна отборные,
Пред закатом — струя перламутра.
Безграничные, ровные линии,
Монотонные, синие тени,
Хохоток равнодушной Эриннии, —
Безнадежная родина лени.
Озверело-свободные вшаники,
Пугачевско-махновские банды,
На березаньках — мятные пряники,
Воронья на снегу сарабанды.
На душе социально-тошнехонько,
В животе сторублевая булка,
И не ждешь ничего уж ровнехонько,
Как от денег в зарытой шкатулке.
Но сознанье в душе закаляется,
Что российской свободы кэквок
Перепортил идейные яица,
Что чудовищный он экивок,
Что дорожка моя архаичная
Вертикально взвивается ввысь,
Что от жизни спасенье — трагичное,
Повелительно-грозное: Брысь!

19 декабря 1919

Раскаяние

Кроваво-красные заборы,
Охристо-золотые стены,
Решетки, ржавые запоры
И часовой без перемены,
И днем и ночью по крапиве
Тюремный обходящий замок, —
С такой идиллией счастливой
Натягиваю на подрамок
Я жизни холст окровавленный
И суд идеям безголовым
Творю, предельно угнетенный,
С ожесточением неновым.
И колорит зловещий Гои
И полусумрак Зулоаги
Для потрясающих устои
Я выбираю без отваги,
И, по щекам себя стегая
Угрюмо красочною кистью,
Россия, мать моя нагая,
Умученная злой корыстью,
Моей и вашей, о пощаде
Тебя смиренно умоляю,
И на тюремном палисаде
Утопий жало распыляю.

25 августа 1919

Сплин

Нет у меня отчизны, нет народа,
Не немец я, не русский, не волошин,
И безграничная во мне свобода,
И безграничностью своей я скошен.
Пылинка я космического света,
Проникшая на миг в исподний мрак,
Создателя шальная эстафета,
Забившийся в подводной щели рак.
С улыбкой я гляжу на ухищренья
Понять или исправить Божий мир,
И чтобы жить, пишу стихотворенья,
Касаясь струн неотзвучавших лир.
Исколесил я мысленно всю вечность,
И нового нигде мне не найти,
И если бы не жизни быстротечность,
Пришлось бы в пропасть броситься с пути.
Но пройден путь, и кубок выпит желчи,
Окончился юдольной жизни сплин,
И в лучик световой под хохот волчий
Непризнанный вернется Божий Сын.