Заправлены в планшеты
Космические карты,
И штурман уточняет
В последний раз маршрут.
Давайте-ка, ребята,
Закурим перед стартом,
У нас еще в запасе
Четырнадцать минут.
Припев:
Я верю, друзья,
Караваны ракет
Помчат нас вперед
От звезды до звезды.
На пыльных тропинках
Далеких планет
Останутся наши следы.
Когда-нибудь с годами
Припомним мы с друзьями,
Как по дорогам звездным
Вели мы первый путь,
Как первыми сумели
Достичь заветной цели
И на родную Землю
Со стороны взглянуть.
Давно нас ожидают
Далекие планеты,
Холодные планеты,
Безмолвные поля.
Но ни одна планета
Не ждет нас так, как эта,
Планета дорогая
По имени Земля.
Осень 1960
Иосиф Бродский
Освоение космоса
Чердачное окно отворено.
Я выглянул в чердачное окно.
Мне подоконник врезался в живот.
Под облаками кувыркался голубь.
Над облаками синий небосвод
не потолок напоминал, а прорубь.
Светило солнце. Пахло резедой.
Наш флюгер верещал, как козодой.
Дом тень свою отбрасывал. Забор
не тень свою отбрасывал, а зебру,
что несколько уродовало двор.
Поодаль гумна оседали в землю.
Сосед-петух над клушей мельтешил.
А наш петух тоску свою глушил,
такое видя, в сильных кукареках.
Я сухо этой драмой пренебрег,
включил приемник «Родина» и лег.
И этот Вавилон на батарейках
донес, что в космос взвился человек.
А я лежал, не поднимая век,
и размышлял о мире многоликом.
Я рассуждал: зевай иль примечай,
но все равно о малом и великом
мы, если узнаем, то невзначай.
Сегодня день рождения у Дмитрия Васильевича Бобышева.
1967
* * *
Евгению Рейну
Крылатый лев сидит с крылатым львом
и смотрит на крылатых львов, сидящих
в такой же точно позе на другом
конце моста и на него глядящих
такими же глазами.
Львиный пост.
Любой из них другого, а не мост
удерживает третью существа,
а на две трети сам уже собрался,
и, может быть, сейчас у края рва
он это оживающее братство
покинет.
Но попарно изо рта
железо напряженного прута
у каждого из них в цепную нить
настолько натянуло звенья,
что, кажется, уже не расцепить
скрепившиеся память и забвенье,
порыв и неподвижность, верх и низ,
не разорвав чугунный организм
противоборцев.
Только нежный сор
по воздуху несет какой-то вздор.
И эта подворотенная муть,
не в силах замутить оригинала,
желая за поверхность занырнуть,
подергивает зеркало канала
нечистым отражением.
Над рвом
крылатый лев сидит с крылатым львом
и смотрит на крылатых львов напротив:
в их неподвижно гневном развороте,
крылатость ненавидя и любя,
он видит повторенного себя.
Март-апрель 1964
Троица
В. Преснякову
В мягкой серебряной соли — коричневый снимок,
миг распластался на снимке, приплюснут и тонок,
и непонятно, кто тонет во времени — инок,
или турист, или, может быть, ссыльный подонок.
Только, куда б ни несло его праздное время,
где б ни щемил узкой щелкой затвор аппарата —
в мягком архангельском прахе иль в стихотворенье —
всюду страхуют с боков его разом два брата.
Вместе и тонут — в словах, в проявителе, или
тонут во времени — трое с простецкой артели
в кадре по пояс, и в прошлом по горло, и всплыли
над головой — колокольни, дома, колыбели…
1967
Держись меня
Пока молчат разрытые глубины,
я дам слова, а ты, что прореку,
все повтори за мной: «Ты мой любимый.
Я — кровь твоя. Сквозь сердце я теку.
Я омываю дни твои и мысли.
И там, где недра дыбятся, как высь,
где в ядрах мрака ярый свет явился,
там жизни наши до смерти срослись».
Свои слова твоими я услышу,
и в этой отзеркаленной любви
я сам скажу: «Твой — с погреба по крышу.
Куда еще идти? Во мне живи.
Не подрывай, крепи живую крепость,
покуда вместе нас не загребет
зазубренным ковшом — в загробный эпос.
Держись меня. Я — череп и хребет».
7 апреля родился Сергей Владимирович Петров (1911 — 1988).
Поток Персеид
Ночь плачет в августе, как Бог, темным-темна.
Горючая звезда скатилась в скорбном мраке.
От дома моего до самого гумна
Земная тишина и мертвые собаки.
Крыльцо плывет, как плот, и тень шестом торчит,
И двор, как малый мир, стоит не продолжаясь.
А вечность в августе и плачет и молчит,
Звездами горькими печально обливаясь.
К тебе, о полночи глубокий окоем,
Всю суть туманную хочу возвесть я,
Но мысли медленно в глухом уме моем
Перемещаются, как бы в веках созвездья.
1945
Nomina
Я усумняюсь. Пристальные львиные слова
глядят, и каждое — зубастый заголовок.
У тел их тысячи изгибов и уловок,
в дремучей гриве затерялась голова.
Как несмысленыши-котята затаясь, сперва
они хотят играть с душою, как с бумажкой,
потом, вытягивая когти лапы тяжкой,
взрослеют мысли, густы как трава,
где вещь ползет смешной и вшивою букашкой.
И каждый звук — как зуб, и каждый смысл — как коготь.
Все пробуют предмет колоть и болью трогать,
чтоб он об имени своем от муки завопил
и с воем сорвался с орбиты крестной. В клещи,
и в клювы, и в тиски словами взяты вещи.
Идет звериная игра гвоздей, крюков и пил.
Я, плотник, вижу крохотных вещей страданья
в зверинце, где рычат их наименованья.
17-18 марта 1941 — 1959
* * *
Державной мышцею ума
возносишь к облакам дома,
в дугу крутые реки гнешь
и скалы рвешь, как детям зубы.
Трубят тебе победу трубы,
как только ты хоть шаг шагнешь.
И, в тягу запрягая глаз,
до судорог всё стиснув взором
и мигом век сжимая в час,
на торге сил ты, Масса масс,
встаешь расторгнутым простором.
Не пальцы — щупальца твои
орудуют во бытии.
И каждый мускул мысли сжат,
как хватка мертвая удава.
Ползет твоя земная слава,
и вещи кроличьи дрожат.
Свой ум, как атом, обнажив,
взорвешься силою беспутной,
всё той же подлой смертью жив
и утопая в жизни утлой.
21-29 августа 1955 — 18 января 1966
Опоры недостроенного ж/д моста (1916) на р. Волхов около Ильмень-озера
Быки у Ильменя
Как памятники поперек реки,
слепые одинокие быки.
Вода колотит их с разлету в грудь.
Они же знай глядят на водокруть —
не диво, чтоб они и заворчали,
что столько лет без дела здесь торчали.
Река времен в своем теченьи
их обрекла на долгое мученье
стоять по-ученически столбом.
Воды не прошибешь и лбом.
И каждый бык, как серый век, живет
и одинок, упрямо каменея.
Нет, кажется, они еще древнее:
то высунулись идолы из вод,
дабы опять хранить леса и долы,
и соблюдать в порядке свой народ,
и гладить ласково себе живот,
от жертв и сонный, и тяжелый.
А берег с берегом не сведены,
век с веком не сошлись. И стал во фрунт,
стал поперек дороги и волны
быков окаменелый бунт —
восстанье идолов безглавых
противу правых и неправых.
4 февраля 1957 — 21 февраля 1966
* * *
Как яичница, лужок поджарен
на жестоком солнечном жиру.
Из трактиров летних и поварен
носят в ведрах смертную жару.
В роще, будто в деревянной бане,
знай себе полеживай и прей,
а в ложбине, как в медовом жбане,
и кипит и пенится кипрей.
Полежу я в баньке не для вида,
ибо нынче лажу я с собой.
Нагишом в кипрей попрет Киприда,
в этот алый луговой прибой.
От души и до души разденусь
и в пучину кинусь я тогда.
И блаженная богиня Венус
будет мыться в зное без стыда.
Стану оной Венус я под пару,
и она окажет парню честь.
Будем вместе нынче с вару, с пару,
с пылу, с жару пить, любить и есть.
