Сегодня день рождения у Александра Моисеевича Городницкого.

Прощание с трамваем

Прощай, трамвай, прошла твоя пора.
Ты вровень стал с ненужными вещами.
Тебе вчера лишь оды посвящали,
А нынче выгоняют со двора.
Прощай, трамвай, не надо лишних слов.
Ты в прошлое ушел. Не на тебе ли
Сквозь питерские черные метели
Летел навстречу смерти Гумилев?
На рубеже изменчивых времен
Не ты ли вызывал в сердцах стесненных
Церквей, большевиками разоренных,
Из детства возвращенный перезвон?
В блокадные лихие времена,
Будя людей неугомонным звоном,
Внушал ты горожанам истощенным, —
Мы победим, и кончится война.
Прощай, трамвай, тебе уж не звенеть
По площадям и набережным старым.
Тебя автобус не заменит впредь,
Бензиновым чадящий перегаром.
Забуду ли мальчишеских времен
Былой азарт? По островам зеленым
Ты двигался к футбольным стадионам,
Обвешанный людьми со всех сторон.
В далекие студенческие дни
Ты неизменно доставлял нас к цели,
Через дожди, туманы и метели
Светили разноцветные огни.
Теперь к поре не возвратишься той,
Когда во тьму мы вглядывались зорко,
Где шла зеленоглазая “семерка”
И желтоглазый шел “двадцать шестой”.
Прощай, трамвай, ты устарел давно.
С тобою завтра встретимся едва ли.
Те парки, где трамваи ночевали,
Распроданы теперь под казино.
Прощай, трамвай, скорее уезжай.
Твой звон я не услышу спозаранку.
Ты вытеснен сегодня за Гражданку,
За Купчино, за Охту, за Можай.
Прощай трамвай, судьба твоя темна.
Мы оба — уходящие натуры,
Два персонажа той литературы,
Которая сегодня не нужна.

Вчера в Бостоне на 91 году жизни скончался Александр Сергеевич Есенин-Вольпин. И хотя основные таланты и дела этого замечательного человека находились вне поэтической сферы, нам хотелось бы сегодня вспомнить его стихи.

* * *

От отца родного ли рожден,
Или непосредственно от славы,
Любопытством тонким наделен,
Презирал я детские забавы.
В девять лет я знал, что на Луне
Солнце днем горит на небе черном.
Часто думал: Вот куда бы мне…
С этой целью стать решил ученым,
И, презренья к жизни не тая,
Лет в пятнадцать мыслил только строго…
Для таких неистовых, как я,
Кантором проложена дорога.
…Переменны ранние мечты: —
Лет в семнадцать (это было летом)
Полюбив доступность пустоты,
Я едва не сделался поэтом, —
Но язык мой беден и смешон,
А движенья вычурно-корявы…
От отца родного ль я рожден
Или непосредственно от славы?

23 января 1946

* * *

Из-за сильной тревоги к труду не имея влеченья,
Подбираю я рифмы. Работа отнюдь не пуста:
Может, вспомню потом, что и раньше бывали сомненья,
Если снова устану и будет страшить пустота…
…А встревожен я тем, что вмешался в волненья людские,
Холодею к Науке — хотя лишь о ней говорю…
Сочиняю стихи — но, как видите сами, плохие,
Ничего не люблю и — ненужная пошлость — курю.
…А недавно еще поднималось во мне увлеченье,
Думал: все я узнаю, и книги, и силы найду…
А теперь я устал, и ничто мне не даст облегченья,
Как ленивый невольник без сил приступаю к труду…
…Я люблю только синие звезды… Была бы свобода,
Я бы к ним полетел, как всегда, беззаботен в пути…
Только небо и звезды… Но разве поможет Природа
В отвлеченной науке дыханье Природы найти?

8 апреля 1946

Сегодня день рождения у Кирилла Владимировича Ковальджи.

Баллада о доме

– Как я жил? Я строил дом
на песке. Волна смывала…
Только в детстве горя мало,
если можно всё сначала
и не важно, что потом.

Шел по жизни с другом рядом,
с женщиной встречался взглядом,
оставался с ней вдвоем:
занят был одним обрядом –
возводил незримо дом.

– Не поэты строят дом,
а поэт рожден бездомным,
одержимым, неуёмным,
жить он призван под огромным,
под вселенским колпаком…

– Но война повинна в том,
что всю жизнь я строил дом.
Шла война стальным парадом
по садам и по оградам,
двери высадив прикладом,
сапогами, кулаком…
Что я мог? Я строил дом

спорил с холодом, огнем,
снегопадом, бурей, градом,
смертью, голодом, разладом,
одиночеством и адом:
что б ни делал – строил дом,
чтобы дети жили в нем,
чтобы женскою улыбкой
он светился день за днем…

Стены дома в жизни зыбкой
я удерживал с трудом.
– Хороши снаружи стены,
изнутри – нехороши
и чреваты чувством плена
одомашненной души.
Парадоксы – аксиома,
это женщине знакомо,
той, что за и против дома,
что бунтует и в тоске
молча делает проломы
в стенах и на потолке;
а еще — взрослеют дети
и мечтают на рассвете
дом покинуть налегке…

– Я любим и ты любима,
злые ветры дуют мимо,
но душа неизъяснима,
все мы строим на песке…
Я меняюсь вместе с домом,
он просвечен окоёмом,
мировым ночным объемом –
дом висит на волоске,
он спасется – невесомым,
рухнет, если – на замке.

Я хожу теперь по краю,
ничего теперь не знаю,
но перед любым судом
буду прав.
Я строил дом.