4 августа родился Борис Савельевич Ласкин (1914 — 1983), автор текстов песен «На границе тучи ходят хмуро» (Три танкиста), «Помирать нам рановато» (Песенка фронтового шофера — совместно с Н. Д. Лабковским) и др.

«Марш танкистов». Из к/ф «Трактористы», 1938

Марш танкистов

Броня крепка, и танки наши быстры,
И наши люди мужества полны
В строю стоят советские танкисты —
Своей великой Родины сыны.

Припев

Гремя огнем, сверкая блеском стали
Пойдут машины в яростный поход,
Когда нас в бой пошлет товарищ Сталин
И первый маршал в бой нас поведет!

Заводов труд и труд колхозных пашен
Мы защитим, страну свою храня,
Ударной силой орудийных башен
И быстротой, и натиском огня.

Припев.

Пусть помнит враг, укрывшийся в засаде
Мы начеку, мы за врагом следим.
Чужой земли мы не хотим ни пяди,
Но и своей вершка не отдадим.

Припев.

А если к нам полезет враг матерый,
Он будет бит повсюду и везде!
Тогда нажмут водители стартеры
И по лесам, по сопкам, по воде….

Припев.

1939

«Спят курганы темные». Исполняет М. Н. Бернес, 1940

Спят курганы темные

Спят курганы темные,
Солнцем опаленные,
И туманы белые
Ходят чередой…
Через рощи шумные
И поля зеленые
Вышел в степь донецкую
Парень молодой.

Там, на шахте угольной,
Паренька приметили,
Руку дружбы подали,
Повели с собой.
Девушки пригожие
Тихой песней встретили,
И в забой направился
Парень молодой.

Дни работы жаркие,
На бои похожие,
В жизни парня сделали
Поворот крутой.
На работу славную,
На дела хорошие
Вышел в степь донецкую
Парень молодой.

1939

Сегодня день памяти Владимира Семёновича Высоцкого (1938 — 1980).

«Путаница Алисы» («Алиса в Стране чудес»), 1976. Исполняет К. М. Румянова

Путаница Алисы

Все должны до одного
Крепко спать до цифры пять, —
Ну, хотя бы для того,
Чтоб отмычки различать.

Кто-то там домой пришел,
И глаза бонять поднится, —
Это очень хорошо,
Это — единица!
За порог ступил едва,
А ему — головопорка, —
Значит, вверх ногами два —
Твердая пятерка!

1973

«Песня попугая» («Алиса в Стране чудес»), 1976. Исполняет автор

Песня Попугая

Послушайте все — ого-го! эге-гей! —
Меня, Попугая — пирата морей!

Родился я в тыща каком-то году
В банано-лиановой чаще.
Мой папа был папа-пугай какаду,
Тогда еще не говорящий.

Но вскоре покинул я девственный лес,
Взял в плен меня страшный Фернандо Кортес, —
Он начал на бедного папу кричать,
А папа Фернанде не мог отвечать.
Не мог, не умел отвечать.

И чтоб отомстить — от зари до зари
Учил я три слова, всего только три.
Упрямо себя заставлял — повтори:
«Карамба!» «Коррида!!» и «Черт побери!!!»

Послушайте все — ого-го! эге-гей! —
Рассказ попугая — пирата морей.

Нас шторм на обратной дороге настиг,
Мне было особенно трудно.
Английский фрегат под названием «бриг»
Взял на абордаж наше судно.

Был бой рукопашный три ночи, два дня,
И злые пираты пленили меня.
Так начал я плавать на разных судах,
В районе Экватора, в северных льдах…
На разных пиратских судах.

Давали мне кофе, какао, еду,
Чтоб я их приветствовал: «Хау ду ю ду!»
Но я повторял от зари до зари:
«Карамба!» «Коррида!» и «Черт побери!»

Послушайте все — ого-го! эге-гей! —
Меня, Попугая — пирата морей.

Лет сто я проплавал пиратом, и что ж?
Какой-то матросик пропащий
Продал меня в рабство за ломаный грош,
А я уже был говорящий.

Турецкий паша нож сломал пополам,
Когда я сказал ему: «Паша, салам!»
И просто кондрашка хватила пашу,
Когда он узнал, что еще я пишу,
Считаю, пою и пляшу.

Я Индию видел, Иран и Ирак,
Я — индивидуум, не попка-дурак.
(Так думают только одни дикари.)
Карамба! Коррида! И черт побери!

1973

20 июля родился Леонид Георгиевич Губанов (1946 — 1983).

«Осень (акварель)». Читает автор

Осень (акварель)

В простоволосые дворы
Приходишь ты, слепая осень,
И зубоскалят топоры,
Что все поэты на износе,
Что спят полотна без крыльца,
Квартиросъемщиками — тени,
И на субботе нет лица,
Когда читают понедельник.

О, Русь, монашенка, услышь,
Прошамкал благовест на радость,
И вяжут лебеди узлы,
Забыв про августину святость.

А за пощечиной плетня
Гудят колокола Беды.
Все вишни пишут под меня
И ты!

1964

«Абрамцево» (отрывок). Читает автор

Абрамцево

Когда сентябрь в узлах тоски
Дымит лицом прококаиненным,
Я вам волшебен, словно скит
Над неожиданным малинником.
О лес, лес, лес, замшелый мальчик,
Зачем ты лесть, как листья, нянчил,
Зачем не нёс ко мне тропинки,
А ночью, когда снег пушил,
Восторженным сынком Тропинина
Глазел на живопись души?
О, ропот первого «люблю»!
О, робот первого «люблю»!
Я скит, который во хмелю,
Я девок лапаю и бью.
О, как скрипит моя монашка:
Ты нечестивец, замарашка!
Я — инок, я — иконостас,
Но мне до лампочки лампады.
Целуй меня, целуй и падай
В святую прорубь серых глаз.
Я знаю, ты ещё не убрана,
Но всё равно, сметая хаос,
Твоё лицо, как белый парус
Над головой моей поруганной.
Знобит великой старой тайной —
Эпоха дёргает кольцо,
Чтоб приземлиться на крыльцо
Ещё непризнанной Цветаевой.
Я руки белые кляну,
Когда они, теряя речь,
Горят в малиновом плену
Твоих недоумённых плеч.
Когда они, от глаз мошенничая,
Смыкаются с другими вместе,
Мое лицо бредёт отшельничать,
Вынашивая план возмездия.
О, чем измерить мне измену,
Когда, срываясь в мысли лисьи,
Я золотой души размениваю
На мелочь почерневших листьев?
Я знаю, скоро линька душ.
А в ночь мне разбивают голову.
Играйте туш… играйте туш
За упокой такого колокола.

* * *

Я беру кривоногое лето коня,
как горбушку беру, только кончится вздох.
Белый пруд твоих рук очень хочет меня,
ну а вечер и Бог, ну а вечер и Бог?

Знаю я, что меня берегут на потом,
и в прихожих, где чахло целуются свечи,
оставляют меня гениальным пальто,
выгребая всю мелочь, которая — вечность,

Я стою посреди анекдотов и ласк,
только окрик слетит, только ревность
притухнет,
серый конь моих глаз! серый конь моих глаз!
кто-то влюбится в вас и овес напридумает.

Только ты им не верь и не трогай с крыльца
в тихий траурный дворик «люблю»,
ведь на медные деньги чужого лица
даже грусть я себе не куплю.

Осыпаются руки, идут по домам,
низкорослые песни поют.
Люди сходят с ума, люди сходят с ума,
но коней за собой не ведут.

Снова лес обо мне, называет купцом,
Говорит, что смешон и скуласт.
Но стоит, как свеча, над убитым лицом
серый конь, серый конь моих глаз.

Я беру кривоногое лето коня,
как он плох! как он плох! как он плох!
Белый пруд твоих рук не желает понять,
ну а Бог?
Ну а Бог?
Ну а Бог?