15 января 1795 года в Москве родился Александр Сергеевич Грибоедов. Погиб при разгроме русского посольства в Тегеране 11 февраля 1829 года.

Горе от ума

Действие II. Явление 5

Чацкий, Фамусов, Скалозуб.

Фамусов

Сергей Сергеич, к нам сюда-с.
Прошу покорно, здесь теплее;
Прозябли вы, согреем вас;
Отдушничек отве́рнем поскорее.

Скалозуб
(густым басом)

Зачем же лазить, например,
Самим!… Мне совестно, как честный офицер.

Фамусов

Неужто для друзей не делать мне ни шагу,
Сергей Сергеич дорогой!
Кладите шляпу, сденьте шпагу;
Вот вам софа, раскиньтесь на покой.

Скалозуб

Куда прикажете, лишь только бы усесться.

(Садятся все трое. Чацкий поодаль.)

Фамусов

Ах! батюшка, сказать, чтоб не забыть:
Позвольте нам своими счесться,
Хоть дальними, — наследства не делить;
Не знали вы, а я подавно,
Спасибо научил двоюродный ваш брат,
Как вам доводится Настасья Николавна?

Скалозуб

Не знаю-с, виноват;
Мы с нею вместе не служили.

Фамусов

Сергей Сергеич, это вы ли!
Нет! я перед родней, где встретится, ползком;
Сыщу ее на дне морском.
При мне служащие чужие очень редки;
Все больше сестрины, свояченицы детки;
Один Молчалин мне не свой,
И то затем, что деловой.
Как станешь представлять к крестишку ли,
к местечку,
Ну как не порадеть родному человечку!..
Однако братец ваш мне друг и говорил,
Что вами выгод тьму по службе получил.

Скалозуб

В тринадцатом году мы отличались с братом
В тридцатом егерском, а после в сорок пятом.

Фамусов

Да, счастье у кого есть эдакий сынок;
Имеет, кажется, в петличке орденок?

Скалозуб

За третье августа; засели мы в траншею:
Ему дан с бантом, мне на шею.

Фамусов

Любезный человек, и посмотреть — так хват;
Прекрасный человек двоюродный ваш брат.

Скалозуб

Но крепко набрался каких-то новых правил.
Чин следовал ему: он службу вдруг оставил,
В деревне книги стал читать.

Фамусов

Вот молодость!.. читать!.. а после — хвать!..
Вы повели себя исправно,
Давно полковники, а служите недавно.

Скалозуб

Довольно счастлив я в товарищах моих,
Вакансии как раз открыты:
То старших выключат иных,
Другие, смотришь, перебиты.

Фамусов

Да, чем кого господь поищет, вознесет!

Скалозуб

Бывает, моего счастливее везет,
У нас в пятнадцатой дивизии, не дале,
Об нашем хоть сказать бригадном генерале.

Фамусов

Помилуйте, а вам чего недостает?

Скалозуб

Не жалуюсь, не обходили,
Однако за полком два года поводили.

Фамусов

В погонь ли за полком?
Зато, конечно, в чем другом
За вами далеко тянуться.

Скалозуб

Нет-с, ста́рее меня по корпусу найдутся,
Я с восемьсот девятого служу;
Да, чтоб чины добыть, есть многие каналы;
Об них как истинный философ я сужу;
Мне только бы досталось в генералы.

Фамусов

И славно судите, дай бог здоровье вам
И генеральский чин; а там
Зачем откладывать бы дальше,
Речь завести об генеральше?

Скалозуб

Жениться? Я ничуть не прочь.

Фамусов

Что ж? у кого сестра, племянница есть, дочь;
В Москве ведь нет невестам перевода;
Чего? плодятся год от года;
А батюшка, признайтесь, что едва
Где сыщется столица, как Москва.

1824

13 января 1895 года родился Василий Фёдорович Наседкин. Расстрелян 15 марта 1938 года в Коммунарке под Москвой.

* * *

Звени и пой, разлив песчаный!
Недолог час, недолог срок!
Когда барханное качанье
Застынет у чужих дорог;
Когда зеркальные каналы
Заблещут синью горных вод
И на груди пустыни впалой
Железный лебедь проплывет;
А где желтеющее лоно
Немых песков, где спят бугры —
Поднимутся до небосклона
Поля бегущей джугары…
Арбе тогда не заскрипеть,
И долгих песен не услышать, —
И все же не могу не петь,
Когда весна мой край колышет.
И все же мне не позабыть
Неудержимого раздолья,
И по-сыновнему любить
Тебя со сладостною болью.
Родимый край, моя страна,
Оазисовые становья!
Не от тебя ли старина
Уходит вспугнутою новью,
Не ты ль до Индии шумишь,
Заржавые отбросив цепи!
О прошлом не звени, камыш!
О прошлом не пылайте, степи!

Мороз

Я деду этому не верю,
Он слишком зол,
Он слишком рьян.
Нет, он скорей похож на зверя,
Далёких приполярных стран.

Как он ворчит
И чуть не плачет,
Когда идёшь ему навстречь!
Он явно из семьи кошачьей,
Кошачья злость его и речь.

Его пружинистое тело
Перелетит и через сад.
Он весь, как тигр,
Но только белый,
И белые усы торчат.

Вот он стоит на перекрёстке,
К прыжку согнувшийся в кольцо.
Махнёт хвостом –
И ветер жёсткий
Ударит каждому в лицо.

Вот прыгнул вверх
И лапой вора
Скребёт по стёклам этажей,
И в окнах – льдистые узоры,
И там, за окнами, – свежей.

Так день и ночь
Он рыщет всюду
По переулкам и дворам,
И на ветвях свисает грудой
Пушистый иней по утрам.

И от полярного питомца
Бросает город в полутьму,
Косится раненое солнце
И тихо прячется в дыму.

А теплота костров несмелых
На каждой улице – смешна.
Ему страшна, – он знает, белый, –
Одна лишь красная весна.

1926

* * *

Не унесу я радости земной
И золотых снопов зари вечерней.
Почувствовать оставшихся за мной
Мне не дано по-детски суеверно.

И ничего с собой я не возьму
В закатный час последнего прощанья.
Накинет на глаза покой и тьму
Холодное, высокое молчанье.

Что до земли и дома моего,
Когда померкнет звёздный сад ночами,
О, если бы полдневной синевой
Мне захлебнуться жадными очами,

И расплескаться в дымной синеве,
И разрыдаться ветром в час осенний,
Но только б стать родным земной листве, –
Как прежде, видеть солнечные звенья.

Сегодня день рождения у Яны Александровны Токаревой.

* * *

я хочу чтоб ты замерла такой
с чрезмерно вздёрнутой вверх рукой
турникет метро от избытка сил
карточку укусил

чтобы ты схватилась чудесный сплав
на ходу поправив ли придержав
подбородком скрипку ли головой ли
воздух предгрозовой

речевой фигурой или морской
от озноба скорчившейся в жару
я хочу чтоб ты замерла такой
что и я взглянув на тебя замру

а потом на чьё-либо раз два три
выдохни отомри

К счастью. Ода

Смотри, что мне в один прекрасный день
заметить перепало:
что руки у людей – что редкая сирень,
хрупки и пятипалы.
Смотри, какое мне заметить довелось,
какое в воздухе нашлось
всего за день до помраченья духа,
до беспросветной, давящей любви,
чреватой, впрочем, обостреньем слуха, –
и се – la vie.
Ай зелень! Сколько ни дави,
а всюду ко двору.
И так-то снисходительно спокойна,
что урны сталинского дома ввечеру
становятся Италии достойны.
Что нужды, что грядет на следующий день,
что редкая сирень,
что руки у людей,
ещё асфальт лежит как бы зеркальный,
омытый влагой майския дождей
и струями машины поливальной,

слова ещё просты,
прозрачны фразы,
ещё, как подзаборные коты,
мне вешние мальчишки ясноглазы
и я не доросла до высоты
служения с другими наравне;
надломленный, поверхностный подросток,
я только то и чувствую вполне,
как просто эта жизнь даётся мне
и как потом отнять её не просто.

* * *

Что же ты стала так часто садиться на ветку,
птица моя, ты же знаешь, всё понарошку,
выбили эту ещё из-под ног табуретку,
значит, и эта была с отломанной ножкой.

Мало ли, может, и ветка ещё умудрится
вдруг обломиться, да мало ли, что ещё там.
Это же надо же так запыхаться, птица,
что усомниться в оправданности полёта.

Краткое размышление
о Божьем величии

Илье

Мне было не до мелочей,
а нынче замечаю
пылинку в солнечном луче,
собачку чау-чау…

Столь чудны нынче на земле
Всевышнего дела,
что я чуть-чуть навеселе:
очки приобрела.

* * *

Филе

взрослеть что залезать под душ ледяной
уж вроде бы и животом под ним и спиной
а всё какою-то пяткой страшно дышать
там наверно душа

Май ко дню рождения

Саше Дельфинову

по штатам бродит ураган мефодий,
покрыта куба коркой ледяной,
московские вороны не находят
оголодав кормушки ни одной

недаром видно было мне тревожно
узнав забеспокоилась не зря
что одуванчик в железнодорожном
расцвёл двенадцатого января