Стихотворение дня

поэтический календарь

Анатолий Мариенгоф

6 июля родился Анатолий Борисович Мариенгоф (1897 — 1962).

anatoliy-mariengof

* * *

Василию Каменскому

Эй! Берегитесь, — во все концы
С пожарища алые головни…
Кони! Кони! Колокольчики, бубенцы,
По ухабам, ухабам, ухабам дровни.
Кто там кучер? Не надо кучера!
Какая узда и какие вожжи!..
Только вольность волью сердцá навьючила,
Только рытвинами и бездорожьем.
Удаль? — Удаль. — Да еще забубенная,
Да еще соколиная, не воронья!
Бубенцы, колокольчики, бубенчите ж, червонные!
Эй вы, дьяволы!.. Кони! Кони!

1919

* * *

Не умеем мы
(И слава Богу),
Не умеем жить легко,
Потому что чувствуем глубоко,
Потому что видим далеко.

Это дар, и это наказанье,
Это наша русская стезя.
Кто родился в Пензе и в Рязани,
Падают,
Бредут,
Но не скользят.

И не будем,
Мы не будем жить иначе,
Вероятно, многие века.
Ведь у нас мужчины плачут,
Женщины работают в ЧК.

1939

* * *

Сказал в дверях:
– Ну вот, война.
И закурил.
И лёг на сердце камень.
Ты отвечала:
– Да… она
Идёт и между нами.
И это было так по-женски –
Ответ твой
И твои слова.
Над городом плыл месяц деревенский,
За ним плыла ночная синева.

Плыл облак рыбиной библейской
В серебряной пучине звёзд,
Плыл мужественный марш красноармейский
Через Литейный мост.

Плыла Нева,
Без дрожи и без плеска,
И Запад плыл… но к берегам каким?
И в суете своей житейской
Мы смешивали малое с большим.

1939

52

Эйно Лейно

Сегодня день рождения выдающегося финского поэта Армаса Эйнара Леопольда Лённбума [Эйно Лейно] (1878 — 1926).

eino-leino_1903

Гимн огню

Ты из огня, тогда огню служи.
Ты плоти тлен, тогда в земле лежи.
Но если хочешь взвиться в поднебесье,
пусть для тебя звучит поэта песня:
Что мы? Всего лишь пепел и зола?
Не только, нет: Мысль из земли взошла.
Твоя судьба — однажды стать золою,
но прежде мир ты озаришь собою.
Горит что? Вещество. Его кто сжёг?
Огонь вселенский, дух, всесильный Бог.
Углём быть каменным — людское счастье,
из недр земных, проснувшись в одночасье,
прийти для битв, труда — на зов Творца,
пылать и верить в солнце до конца,
мечты осуществить те вековые,
о коих грезили отцы седые.
Раз людям отведён короткий век,
пусть пламенем пылает человек.
В огне взметнёмся ввысь! Оставим прах
земной в земле, но душу — в небесах.

Перевод М. Хуттунен

Странный

Странный, матушкин любимец,
от рожденья испужался,
ужасы повсюду видел,
злых вокруг он видел духов,
доброго не замечал он.
Мать коров пасти послала.
Воротился пастушонок,
да чудной явился в избу —
волос дыбом, молит-просит:
«Ой, родная, не могу я,
скот пасти не заставляйте!
Черт стоял среди болота,
леший ржал в лесу сосновом,
по пятам гналися гномы,
Землевик вставал из кочки!»
Пастухом не быть парнишке.
Посылают порыбачить.
Парень с моря воротился,
бледный заявился в избу,
шепчет синими губами:
«Страшны жители чащобы,
но морской народ страшнее!
Наяву я видел Турсу:
море надвое распалось —
на мели сидел Белесый,
Пустота внизу зияла!»
Никакой моряк из парня. —
Посылают на пожогу.
Воротился он с пожоги,
чуть живой явился в избу,
закатив глаза, поведал:
«Страшны чудища морские
чудища огня ужасней!
Вьются гады, саламандры,
ядом из огня плюются,
Яга-баба зелье варит,
кочергой в котле мешает!»
Нет родне от парня проку:
«Порешить его, пустого!»
Мать расправу упредила —
увела в село на праздник.
Воротился сын оттуда,
не посмел войти он в избу,
за околицей слонялся,
прятался в кустах за полем,
мать нашла его в укрытье,
в самом дальнем огороде.
Сын ей кинулся на шею:
«Ой, родимая, голубка!
Лучше мне бежать отсюда,
лучше этот мир покинуть
и уйти в селенья Калмы,
на подворья Туонелы!
Страшное я вижу дома,
а в деревне-то страшнее!
Вурдалак стоит в воротах,
Оборотень у калитки,
в закоулке ждет Злосчастье,
у дверей Упырь уселся».
Поняла сыновню странность,
догадалась про страдальца,
что, родившись, испужался;
заплакала, не ругала,
с нежной лаской говорила:
«Что ж, поди, сынок-бедняжка,
отправляйся в ельник смерти,
в чащу темную усопших,
где лежит отец любимый,
спит в избе своей подземной,
где священные деревья
тихую ведут беседу
о покойных, об ушедших,
в вековой. ночи печальной».
Спрашивал отец в могиле:
«Что ты плачешь, гордость рода?»
«Я о том, родимый, плачу,
что леса меня не любят».
«Рощи песней успокоишь,
как отцы и деды прежде».
«Я о том, родимый, плачу,
что пути мне нет на море».
«Ахти жертвами задобришь,
как отцы и деды прежде».
«Я о том, родимый, плачу,
что с огнем мне не поладить».
«Заключи огонь в оковы,
как отцы и деды прежде».
Все рыдает гордость рода.
«Что ты плачешь, моя радость?»
Тут открыл он свое горе:
«Ох, отец, возьми меня ты,
забери в поместья Калмы,
с детства я остался странным,
от рожденья испужался,
ужасы повсюду вижу,
жизнь сама — всего ужасней».
Из могилы глас раздался,
долетел из Туонелы:
«Деды и отцы боялись —
все ж положенное жили.
Хоть пустынно жизни утро
вечер вечности пустынней.
Избы тесны в Туонеле,
узки под землею спальни,
ни луны здесь нет, ни солнца,
все один, один тоскуешь,
червь могильный стену точит,
точишь, гложешь сам себя ты
в этой скуке вековечной,
в тяжкой грусти и печали».
Сын из Туони вернулся,
воротился молчаливым
навсегда в родную избу;
в очаге огонь поправил,
по хозяйству стал работать,
иногда мурлыкал песню
про лешачек в темной чаще,
про русалок в синих водах;
он ходил и в лес, и в море,
ставил сети и капканы,
прожил весь свой век как надо
ни радуясь, ни печалясь,
дни нанизывал за днями,
будущие ли, былые,
хорошие ли, худые;
хорошие только помнил.

Перевод Э. Иоффе

Турса (Турсас) — мифологическое морское чудовище.

Пожога — при подсечном способе земледелия лес выжигали, а затем освобожденный участок засевали.

Ахти — бог моря, владыка морей

68

Игорь Рымарук

4 июля 1958 года родился украинский поэт Игорь Николаевич Рымарук. Умер 3 октября 2008 в больнице через несколько дней после ДТП.

igor-rymaruk

* * *

…в село над морем где глухой Эдем вдвоем
где яблок краденых оскомина осталась
где лишь идем а с виду кажется грядем
где ждет беда а с виду кажется усталость

где ждет молчанье но пока похоже плач
где нас не видно но еще вполсмеха слышно
где псы бессмертная охрана темных дач
о нашей смерти знают из стихов давнишних…

Перевод Н. Ю. Бельченко

* * *

Последний беженец рождественских вестей,
я оказался в Откровенье Иоанна.
И пустота открылась, будто рана.
В смятеньи домыслы плодятся непрестанно.
Разбит скудельный мир на тысячи частей.

Семь наполняются уже Господних чаш —
Мне суждено пригубливать из каждой…
Бредет зверье, замаранное сажей,
пожарищем, чернее тучи вражьей…
Боюсь клейма: «Ты — в их числе. Не наш!»

Карающий огонь неотвратим —
уже склонилась тварь над близнецами.
Поникнем под суровыми руками
Того, Кто Мечен.
Но хранит ночами
Тот, Кто пришел уже. Не меч, но агнец с ним.

Перевод Н. Ю. Бельченко

* * *

Когда рассвет былые строки,
как письма в щель за шкафом, спрячет,
а древний стих — мотив жестокий —
замесит в голове горячей,
тогда, повсюду проникая,
взойдёт безумие, как тесто…

И где лечебница такая,
в которой мне не будет тесно?

Когда, клонясь к закату, солнце,
устав работать сутки кряду,
осветит напоследок сосны —
ко мне в особую палату
войдёшь ты, будто бы случайно —
кто б ласку на меня потратил?

И слово замолчит печально —
мой духовник и надзиратель.

Перевод Г. Л. Каневского

39