Сегодня день рождения у Марии Вячеславовны Фаликман.
* * *
За четверть часа до весны я ехала в метро.
Вагон качался и гремел, то полон был, то пуст.
Как в том, важнейшем из искусств, поспешно и пестро
сменялись спутники мои, не размыкая уст.
А голова моя была то музыкой полна,
то как воздушный шар, пуста, как чугунок, звонка.
С утра гудела в ней весна, ее полутона,
лазурь, капель, глухая трель трамвайного звонка.
И вот уже совсем весной садилась я в трамвай.
В морозных стеклах ничего не видно было мне.
Но март горел в одном окне, апрель в другом окне,
а май терялся, словно мне положен не был май.
Но я, к трамвайному стеклу прижавшись головой,
ловила отзвук мостовой, врастала в лязг и звон,
и снег летел со всех сторон, и сумрак голубой
густел внутри, и пассажир последний вышел вон.
Он шел, он, словно зверь, спешил залечь в своей норе,
а я забылась у окна под треск трамвайных нот,
чтоб, февралем переболев, в трезвящем январе
прийти в себя, когда трамвай обратно повернёт.
2006
* * *
А. П.
Ты куда летала, ворона? Ворона, здравствуй.
У вороны память короткая, нос длиннее.
У нее в голове осталось больше от странствий
по ступеням Ламарка, по этажам Линнея.
Ей неясно помнится море и дно морское,
переливчатый мир, не знавший Господня гнева.
И она сидит на заборе, глядит с тоскою
на обвисшие провода, на слепое небо.
Но она и здесь как умеет свой долг исполнит,
воспарит и за нас, усталых и некрасивых.
У вороны тяжелый день, но она не помнит.
И уже улетела бы, только взлететь не в силах.
2015
* * *
А это просто началась зима.
Не в календарный срок, а в свой, ударный.
Нехитрая, как промысел кустарный,
как праздность стариковского письма.
Весь год его читая между строк,
ты точно не останешься внакладе,
когда во мгле пойдёшь за ней не глядя,
как преданный бетховенский сурок.
Она горазда царствовать в умах,
спросонья дребезжащих непомерно.
Ты выполняешь медленно, но верно
всё, что она командует впотьмах.
Разжиться пледом. Выспаться. Проспать.
Пораньше лечь. Будильник переставить.
Звонящих уважать себя заставить
и видеть сны, листая время вспять.
Не выйти в сеть. Не провисеть в сети
весь день, потом сквозь сон еще полночи,
нет, просто спать. Не за столом. Короче,
на поводу у слабости пойти.
И раз уж, кроме сна, спасенья нет,
ты гасишь свет, дела отодвигая.
А там, во сне, зима совсем другая,
стремительная, лёгкая как свет.
2016
