28 января 1820 года русская военно-морская экспедиция под командованием Фаддея Беллинсгаузена и Михаила Лазарева на шлюпах «Восток» и «Мирный» открыла Антарктиду.
Южное сияние, март 1820.
Акварель из альбома художника экспедиции П. Н. Михайлова.
Леонид Мартынов
Антарктида
Ни господ,
Ни рабов,
Ни царей,
Ни республик,
Ни древних империй,
Никаких базилик, алтарей,
Стародавних легенд и поверий,
Адских мук и блаженства в раю
Ничего ты не знала такого!
Ты
Последней
Вступаешь в семью
Беспокойного рода людского.
Что таят
Ледяные пласты?
Что покажется,
Что обнажится?
Как
Со старшими сестрами ты
Подружиться сумеешь, ужиться?
Знаю я,
Добывал китолов
Сверх китового уса и жира
Спермацет из китовых голов
Для красавиц подлунного мира…
Ну, а вдруг обретет бытие
Тот, кого убивать и не будем, —
Антикит, о котором Фурье
Проповедовал страждущим людям.
Антихищники, антикиты…
В наше время сбываются часто
Коль не те, так иные мечты.
Не того, так другого фантаста.
Есть ведь силы, их только затронь
Оживают, стремятся наружу!
Отеплит ли подземный огонь
Вековечную внешнюю стужу?
Ведь ему никуда не пропасть!
Будет лоно твое отогрето,
Антарктида,
Последняя часть
Необъятного белого света!
1956
Борис Нарциссов
Антарктида
Над морем Росса мерзлый пар
И низко сумрачное небо.
По тучам зыблется пожар
Из кратера Эреба.
Смертельный холод. Белый ад.
Глядятся в глуби океана
Эреб и Ужас — стражи врат,
Два ледяных вулкана.
От века спрятаны под гнет…
До времени покрыты льдами…
Но, озверев, вулкан взметнет
Задымленное пламя!
1965
Павел Антокольский
* * *
Дыхнув антарктическим холодом,
К тебе ненароком зайдя,
Прапращур твой каменным молотом
Загнал тебя в старость по шляпку гвоздя.
Не выбраться к свету, не вытрясти
Оттуда страстей и души.
Но здесь и не надобно хитрости:
Садись-ка за стол и пиши, и пиши!
Пером или спичкой обугленной,
Чернилами иль помелом —
О юности, даром загубленной,
Пиши как попало, пиши напролом!
Пиши, коли сыщешь, фломастером
Иль алою кровью своей
О том, как ты числился мастером,
О том, как искал не своих сыновей.
Пиши, отвергая торжественность,
Ты знаешь, про что и о чем,
Конечно, про Вечную Женственность,
Ты смолоду в омут ее вовлечен.
29 декабря родился Георгий Авдеевич Оцуп [Раевский] (1897 — 1963).
* * *
Спасайтесь вплавь, на бревнах, на плотах,
На лодках парусных, — на чем попало:
Нас предала земля, и на полях,
Как серп, волна гуляет. Все пропало!
Не злаки, нет, не мирные хлеба,
Мы ветер сеяли, слепое племя,
И бурю жнем. О, гневная судьба!
О, страшное, безжалостное время!
* * *
Внезапно вспыхнули два ярких света:
Два фонаря. Разбрызгивая грязь
Огромными колесами, карета
Стремительно куда-то пронеслась.
Неудержимый бег! Одно мгновенье:
Огни, колеса, резкий поворот, —
И все. — Какое странное волненье…
Густой туман ложится. Дождь идет.
* * *
Не хрустальный бокал, не хиосская гроздь,
Но стакан и простое вино;
Не в пурпурной одежде торжественный гость —
В тесной комнате полутемно,
И усталый напротив тебя человек
Молчаливо сидит, свой же брат,
И глаза из-под полуопущенных век
Одиноко и грустно глядят.
Ты наверное знаешь, зачем он пришел:
Не для выспренних слов и речей.
Так поставь же ему угощенье на стол
И вина неприметно подлей.
Может быть, от беседы, вина и тепла
Отойдет, улыбнется он вдруг, —
И увидишь: вся комната стала светла
И сияние льется вокруг.
* * *
Ты задремала, друг, а я — в который раз —
Гляжу на тонкие морщинки возле глаз,
На голову твою, где седина все чаще
Мелькает в волосах. — В простой и настоящей
Любви моей к тебе что может изменить —
Свидетельница лет — серебряная нить?
Уходит молодость с ее излишним шумом,
Но не становится холодным и угрюмым
Окрестный этот мир. Быть может, лишь теперь,
И после стольких бед, обид, потерь,
Все, что туманилось, металось и томилось,
Глубокой тишиной спокойно озарилось.
