19 июля родился Пётр Матвеевич Карабанов (1765 — 1829).

Песни

* * *

Ох! Как-то мне жить!
Ох! Как не тужить!
Отъезжаешь,
Покидаешь,
Мил-сердечной, меня? (2)

Голубчик ты мой,
Разлучаюсь я с тобой!
Здесь не будешь,
Позабудешь,
Что была я твоя. (2)

А я, молода,
Буду помнить всегда,
Как со мною,
С молодою,
Миловался дружок. (2)

Дорожкой пойду
Во зеленом саду,
И листочки,
И цветочки
Все поблекнут, мой свет. (2)

А где ты с другой,
Свыкнешься, дорогой,
В дни осенни
Дни весенни
Там проглянут для вас. (2)

Вздохни обо мне
На чужой стороне;
Вздохнувши,
Вспомянувши,
Прослезися хоть раз. (2)

А я для тебя
Иссушу всю себя;
По разлуке
Буду в скуке
Лишь тебя вспоминать. (2)

1780-е годы

* * *

Гренадеры, молодцы,
Други, братья, удальцы!

Ой, калина, ой, малина!

Станем, братцы, вкруговую,
Грянем песню удалую,

Грянем песню, в добрый час,
Благо хлеб-соль есть у нас,

Запоем мы трыцко, хватско
Про житье-бытье солдатско:

Что под дождичком трава,
То солдатска голова, —

Весело цветет, не вянет,
Службу царску бойко тянет.

Жизнь мужицкая, прости!
Ради службу мы нести.

По позыву и по воле
Умереть готовы в поле.

В ком хоть мало есть ума,
Не страшна тому сума:

Он ружье, патронник, лямку —
Как ребенок любит мамку,

А бывало, братцы, встарь,
Хоть дубиной приударь —

Ни из чести, ни из платы
Не пойдет мужик в солдаты.

Пальцы рубит, зубы рвет,
В службу царскую нейдет;

А когда служить сберется,
То как с жизнью расстается,

Тут жена, и брат, и сват,
Гришка, Сидор и Кондрат

Как по мертвом зарыдают,
До кружала провожают.

Всей деревней заревут:
«Ваньку в рекруты сдают!»

«Ах! прости навеки, Ваня,
Вот ужо те будет баня!»

А теперь — чего тужить,
Как с охотой не служить?

Слава богу! есть отставка,
По два рублика прибавка.

Ай, спасибо, наша мать,
Ради в поле умирать!

Жизнь солдатска нам забава,
Польза, счастье всем и слава!

1795

Сегодня день рождения у Дмитрия Васильевича Зернова.

предварительная биография

Один, девять, девять, два.

Меня ничего не заводит –
Ни золотой ключик, ни белый платочек,
Ни предложение, в конце которого крючочек и много точек.
Я работаю токарем-расточником четвёртого разряда на градообразующем заводе.
Работаю вот уже второй месяц.
Работа, как ни странно, меня не бесит.
Есть в ней какая-то отдушина, есть поребрик
Между зимой и летом (через месяц уволюсь по собственному),
Есть кубик-рубик, вернее, красно-белая змейка.
Я небольшого роста, но у меня есть специальная металлическая скамейка.
Вот, собственно, и всё, что я могу сказать о своей работе.

Один, девять, восемь, один, один, девять, восемь, восемь.

Меня ничего не заводит –
Ни романтик, жующий белые розы, ни лидер, царапающий блокАда,
Ни предложение, после которого знак препинания ставить не надо.
Я работаю космонавтом, так как Юрий Гагарин всегда на взлёте.
Работа – не бей лежачего, остаётся масса времени на духовное саморазвитие –
Поиграть в монополию, почитать незнайку, посмотреть чип и дейла по телевидению.
Масса времени, крошки которого тараканы растащат потом по норам
С прочим несъедобным сором.
В ракете из стула и стула и серебряной кастрюле с эсесесером
Результат труда не отчуждается, зарплата не является серой.
Ладно, что я всё о работе и о работе.

Два, ноль, четыре, один.

Меня ничего не заводит –
Ни сибирско-китайская резолюция, ни четырёхэтажная центральная улица,
Ни лечо из сороконожек, ни радикальное крыло сыроежек, ни клонированный ёжик.
Я не работаю пенсионером, но обязан девять часов в неделю отрабатывать в огороде.
Это не работа, а, как сказано в именном буклете, отдых на природе.
Отдых на природе включает в себя общение и интеллектуальное раскрепощение –
По вторникам и четвергам сорок членов моей ячейки (включая меня)
Сидим у ночного костра и предаёмся созерцанию искусственного огня.
Старайтесь не думать ни о хорошем, ни о плохом, – тихо советует именной буклет.
Ещё он сам выключает свет и экономит воду в смывном бачке.
Буклет всегда у меня на бочке. Сейчас он говорил, что это не о работе.

Один, девять, девять, семь.

Меня ничего не заводит –
Ни приватизированные НИИ, ни предложения со стороны.
Хотя нет, интересно, как они выглядят сзади? А как спереди?
Я работаю преподавателем истории, в истории только интересное и происходит.
Рисую на доске причину и следствие. Подсматриваю в методической литературе,
Что самое главное, соблюдать дисциплину в классе. Нахожу несоответствие
Рекомендаций и запросов учащихся. У одного отбираю пейджер, предупреждаю,
Что консюмеризм ведёт к духовной деградации и моральному разложению.
Я не знаю, в каком году умер Ленин. Но мои дол***бы
Об этом не подозревают, сидят на задней парте, зевают.
Вероятно, большего и не скажешь о моей работе.

Два, ноль, один, четыре.

Меня ничего не заводит –
Ни цветные революции на улице, ни книги, закачанные в ридер,
Ни то, что мы отжали или не отжали Крым, и др.
Вот, квантовая физика, наверное, интересно. Но я социолог или что-то вроде.
Я работаю социологом-практиком и обсчитываю общественное мнение –
Общественное мнение почти всегда требует усреднение.
В этом и заключается изюминка, что я заключается в скобки.
Работаю социологом уже больше десяти лет (увольняться не собираюсь).
Кстати, пора на работу, и я потихонечку собираюсь.
Рассосались интересно пробки?
Время-то на исходе. Вот примерно и всё о работе.

Ноль, ноль, восемь, семь, четыре, знак вопроса, один, буква Д, четыре.

Меня ничего не заводит –
Ни то, что ничего существенного не происходит, при том, что на лицо все приметы ада –
То в окно залетит цитата, то из постели, нет-нет, да выгонишь лейкоцита.
Я работаю душой четвёрного разряда на мирозданьеформирующей свободе.
У нас богократия, и каждый делает только то, что он хочет.
Моя ячейка, например, перевыполнила план по выпуску точек.
По средам катаем время на огороде и лепим языческие символы плодородия.
По средам всем общественным мнением смотрим НТВ и негодуем робко.
Я небольшого объема, но у меня есть специальная металлическая скобка.
Вот, собственно, и всё, что я могу сказать о своей работе.

14 июля родился Гавриил Романович Державин (1743 — 1816).

Властителям и судиям

Восстал всевышний бог, да судит
Земных богов во сонме их;
Доколе, рек, доколь вам будет
Щадить неправедных и злых?

Ваш долг есть: сохранять законы,
На лица сильных не взирать,
Без помощи, без обороны
Сирот и вдов не оставлять.

Ваш долг: спасать от бед невинных.
Несчастливым подать покров;
От сильных защищать бессильных,
Исторгнуть бедных из оков.

Не внемлют! видят — и не знают!
Покрыты мздою очеса:
Злодействы землю потрясают,
Неправда зыблет небеса.

Цари! Я мнил, вы боги властны,
Никто над вами не судья,
Но вы, как я подобно, страстны,
И так же смертны, как и я.

И вы подобно так падете,
Как с древ увядший лист падет!
И вы подобно так умрете,
Как ваш последний раб умрет!

Воскресни, боже! боже правых!
И их молению внемли:
Приди, суди, карай лукавых,
И будь един царем земли!

1780?

Фелица

(Отрывок)

А я, проспавши до полудни,
Курю табак и кофе пью;
Преобращая в праздник будни,
Кружу в химерах мысль мою:
То плен от персов похищаю,
То стрелы к туркам обращаю;
То, возмечтав, что я султан,
Вселенну устрашаю взглядом;
То вдруг, прельщаяся нарядом,
Скачу к портному по кафтан.

Или в пиру я пребогатом,
Где праздник для меня дают,
Где блещет стол сребром и златом,
Где тысячи различных блюд;
Там славный окорок вестфальской,
Там звенья рыбы астраханской,
Там плов и пироги стоят,
Шампанским вафли запиваю;
И всё на свете забываю
Средь вин, сластей и аромат.

Или средь рощицы прекрасной
В беседке, где фонтан шумит,
При звоне арфы сладкогласной,
Где ветерок едва дышит,
Где всё мне роскошь представляет,
К утехам мысли уловляет,
Томит и оживляет кровь;
На бархатном диване лежа,
Младой девицы чувства нежа,
Вливаю в сердце ей любовь.

Или великолепным цугом
В карете английской, златой,
С собакой, шутом или другом,
Или с красавицей какой
Я под качелями гуляю;
В шинки пить меду заезжаю;
Или, как то наскучит мне,
По склонности моей к премене,
Имея шапку набекрене,
Лечу на резвом бегуне.

Или музы’кой и певцами,
Органом и волынкой вдруг,
Или кулачными бойцами
И пляской веселю мой дух;
Или, о всех делах заботу
Оставя, езжу на охоту
И забавляюсь лаем псов;
Или над невскими брегами
Я тешусь по ночам рогами
И греблей удалых гребцов.

Иль, сидя дома, я прокажу,
Играя в дураки с женой;
То с ней на голубятню лажу,
То в жмурки резвимся порой;
То в свайку с нею веселюся,
То ею в голове ищуся;
То в книгах рыться я люблю,
Мой ум и сердце просвещаю,
Полкана и Бову читаю;
За библией, зевая, сплю.

Таков, Фелица, я развратен!
Но на меня весь свет похож.
Кто сколько мудростью ни знатен,
Но всякий человек есть ложь.
Не ходим света мы путями,
Бежим разврата за мечтами.
Между лентяем и брюзгой,
Между тщеславья и пороком
Нашел кто разве ненароком
Путь добродетели прямой.

1782