Стихотворение дня

поэтический календарь

Игорь Рымарук

4 июля 1958 года родился украинский поэт Игорь Николаевич Рымарук. Умер 3 октября 2008 в больнице через несколько дней после ДТП.

igor-rymaruk

* * *

…в село над морем где глухой Эдем вдвоем
где яблок краденых оскомина осталась
где лишь идем а с виду кажется грядем
где ждет беда а с виду кажется усталость

где ждет молчанье но пока похоже плач
где нас не видно но еще вполсмеха слышно
где псы бессмертная охрана темных дач
о нашей смерти знают из стихов давнишних…

Перевод Н. Ю. Бельченко

* * *

Последний беженец рождественских вестей,
я оказался в Откровенье Иоанна.
И пустота открылась, будто рана.
В смятеньи домыслы плодятся непрестанно.
Разбит скудельный мир на тысячи частей.

Семь наполняются уже Господних чаш —
Мне суждено пригубливать из каждой…
Бредет зверье, замаранное сажей,
пожарищем, чернее тучи вражьей…
Боюсь клейма: «Ты — в их числе. Не наш!»

Карающий огонь неотвратим —
уже склонилась тварь над близнецами.
Поникнем под суровыми руками
Того, Кто Мечен.
Но хранит ночами
Тот, Кто пришел уже. Не меч, но агнец с ним.

Перевод Н. Ю. Бельченко

* * *

Когда рассвет былые строки,
как письма в щель за шкафом, спрячет,
а древний стих — мотив жестокий —
замесит в голове горячей,
тогда, повсюду проникая,
взойдёт безумие, как тесто…

И где лечебница такая,
в которой мне не будет тесно?

Когда, клонясь к закату, солнце,
устав работать сутки кряду,
осветит напоследок сосны —
ко мне в особую палату
войдёшь ты, будто бы случайно —
кто б ласку на меня потратил?

И слово замолчит печально —
мой духовник и надзиратель.

Перевод Г. Л. Каневского

44

Сергей Вальков

28 июня родился Сергей Иванович Вальков [Лещина] (1964 — 1997).

sergey-valkov

* * *

… А значит, нам —
снова вернуться в лето;
И нас — разбудит под утро
пение птичье.
Мы снова пойдем бродить
по белому свету,
Лишь изредка появляясь
меж стен кирпичных.
А значит, нам — одуванчики
и стрекозы;
Глоток воды родниковой
из рук усталых;
Короткие ночи, радуги,
солнце, грозы,
И ласка реки —
это не так уж мало.
И все это —
будет весьма серьезно;
Когда проснемся
и возвратимся в лето.
Когда нам удастся вспомнить,
как это просто:
Лежать в траве
и обнимать планету.

* * *

Потонули в любви мои братья по духу и прозе
из которой рождались стихи на нездешнем морозе,
короли афоризмов, джазовые аристократы,
для которых я, кажется, так и не стал младшим братом.
Чья-то кровь с молоком еще бродит у царственной бронзы
по фольклорным названьям кофеен, харчевен, и — снов.
Я — ничей. Я — случайный снежок, уцелевший под солнцем,
позабывший значенье Бог весть где затверженных слов.
Поднимались стволы. В перекрестьях — и сердце, и струны.
И мелькали в досье Кришна, Beatles, и даже Иисус.
И тянуло коричневым тленом вдоль улиц неюных,
и, сжимая гитару, я думал, что скоро проснусь.
Уцелевшие руки — в исколотых, сросшихся венах —
наливались теплом, покидали колючие стены;
безымянные пальцы вплелись в золотые объятья,
и сквозь грустный туман — улыбались мне старшие братья.
А потом — наши песни играл королевский оркестр.
Лишь тому, за что жили мы, в них не оставили места.
Снова золото было: во рту, на ушах и в карманах.
Позже тех златоустов я видел среди наркоманов.
Я бегу, я стараюсь услышать обрывки мелодий,
запах нашей весны среди лихо звучащих пародий,
все пытаюсь словить недозволенный кайф ностальгии:
у божественной бронзы и лица и песни — другие…
Я и сам потонул — отворяющий многие двери —
в невозможной любви, или в том, чему больше не верю,
в одиночестве или безумьи отчаянья певших.
Но не стоит жалеть. Это — просто судьба уцелевших.

* * *

Мой несчастный Стареющий Лис —
Мы с тобой — двойники
Ты, как я, одиноко ступаешь
В табачную слякоть.
Здесь у старых автобусов
Двери библейски узки,
Фонари на ветру
Поднимают
блестящие шляпы.
Задыхаясь от дыма
Дешевых чужих папирос,
Будто мимо Бутырок — бегом —
Вдоль оград зоопарка,
В край, известный тебе одному —
Между пыльных берез, —
Уноси свой секрет:
Он кому-нибудь
Станет подарком!
Просчитай мотыльком эскалатор
В потерявшем сознанье метро;
Оживляй свою память:
По скверам, кафе, площадям…
Здесь — что рюмка портвейна,
Что липкая чашка ситро —
Ты все это не глядя
Сменяешь На капли дождя!
По цветам и по запахам
Считанных радостных дней,
В блюзе труб водосточных —
шутя —
Доберись до окраин…
Отыскав карандаш и листок,
Кинься в танец теней,
Но останься со мной,
Удержавшийся в дюйме от края!
Вот и все, и по первому снегу —
Цепочка следов,
Но и этого хватит, и даже —
Не стало бы много…
Мой Стареющий Лис —
По планете людей и снегов,
Ни о чем не жалея,
Вдоль тускло мерцающих окон.

59

Игорь Шкляревский

Сегодня день рождения у Игоря Ивановича Шкляревского.

igor-shklyarevskiy

Проблема преподавания

Учитель, классный педагог,
стучал ногою деревянной
и открывал нам сто дорог
в страну истории туманной.
Столетье — в сорок пять минут.
Над миром гении блеснут.
Цари сразятся и умрут,
а остальные не успеют
и сквозь века до нас дойдут.
Сквозь возрождения и войны!
Сквозь унижения и вопли!
Гудит набат! Звенит звонок.
Ну, вот и кончился урок.
Домой уходит педагог.
Скрипит нога! А что он мог
за эти сорок пять минут?
Над миром гении блеснут.
Цари сразятся и умрут,
а остальные жить останутся,
до нас дойдут и не состарятся:
ведь на земле полно работы.
Гудят бетонные заводы.
Стучат сапожные артели.
Дымят бессонные котельни.
На стекла копоть оседает.
Пустеет класс, и в тишине
техничка тряпкой протирает
звезду вечернюю в окне.

* * *

Мелькнули в книге белые страницы,
и не пеняй на типографский брак.
С четырнадцатой —
улетели птицы,
с шестнадцатой —
ручей удрал в овраг!

И лес в леса ушел из этой книги —
опять стоит на берегу Днепра,
и две строки о спелой землянике
лежат на дне прохладного ведра.

47