Стихотворение дня

поэтический календарь

Иван Бунин

22 октября родился Иван Алексеевич Бунин (1870 — 1953).

Cпор

— Счастливы мы, фессалийцы! Чёрное, с розовой пеной,
Пахнет нагретой землёй наше густое вино.
Хлеб от вина лиловеет. Кусок овечьего сыру,
Влажно-солёный, крутой, горную свежесть хранит.

«Крит позабыл ты, хвастун! Мастика хмельнее и слаще:
Палуба ходит, скользит, парус сияет, как снег,
Пляшут зелёные волны — и пьяная цепь рулевая,
Скрежеща, вдоль бортов ползает ржавой змеёй».

17 август 1909

Бретань

Ночь ледяная и немая.
Пески и скалы берегов.
Тяжелый парус поднимая,
Рыбак идет на дальний лов.
Зачем ему дан ловчий жребий?
Зачем в глухую зыбь зимой
Простер и ты свой невод в небе.
Рыбак нещадный и немой?
Свет серебристый, тихий, вечный,
Кресты погибших. И в туман
Уходит плащаницей млечной
Под звездной сетью океан.

22 января 1916

Канун

Хозяин умер, дом забит,
Цветёт на стёклах купорос,
Сарай крапивою зарос,
Варок, давно пустой, раскрыт,
И по хлевам чадит навоз…
Жара, страда… Куда летит
Через усадьбу шалый пёс?

На голом остове варка
Ночуют старые сычи,
Днём в тополях орут грачи,
Но тишина так глубока,
Как будто в мире нет людей…
Мелеет тёплая река,
В степи желтеет море ржей…
А он летит — хрипят бока,
И пена льётся с языка.

Летит стрелою через двор,
И через сад, и дальше, в степь,
Кровав и мутен ярый взор,
Оскален клык, на шее цепь…
Помилуй Бог, спаси, Христос,
Сорвался пёс, взбесился пёс!
Вот рожь горит, зерно течёт,
Да кто же будет жать, вязать?
Вот дым вали́т, набат гудёт,
Да кто ж решится заливать?
Вот встанет бесноватых рать
И, как Мамай, всю Русь пройдёт…
Но пусто в мире — кто спасёт?
Но Бога нет — кому карать?

23 июля 1916

* * *

Огонь, качаемый волной
В просторе темном океана…
Что мне до звездного тумана,
До млечной бездны надо мной!

Огонь, по прихоти волны
Вдали качаемый, печальный…
Что мне до неба, до хрустальной,
Огнями полной вышины!

24 сентября 1918

71

Александр Сопровский

21 октября 1953 года родился Александр Александрович Сопровский (Магергут). Погиб 23 декабря 1990 года — был сбит машиной.

Сопровский с женой Т. Н. Полетаевой

* * *

Когда-нибудь, верша итог делам,
Как бы случайно, в скобках или сноской,
Я возвращусь в первоначальный хлам,
Зовущийся окраиной московской.
Любой пустырь от давешних времён
Мне здесь знаком на радость и на горе,
А чья вина? Я не был здесь рождён —
Но и страна не рождена в позоре.
Никто, как я, не ведал жизни той,
Где от весны к весне, от даты к дате
Такой подробной, бережной тоской
Озёрца луж исходят на закате,
Где всё, что мне привиделось потом —
Пророки, полководцы и поэты —
Всё взращено прекрасным пустырём,
Раскинувшимся за моим двором,
Под грохот железнодорожной Леты,
Где перегаром пахло из канав,
Ночами пьяных укрывал овражек —
И брезжило на трезвых лицах вражьих
Осуществленье смехотворных прав.

Нас нет совсем. Мы вымерли почти.
Мы выжили, мы выросли врагами,
Прокладывая ощупью пути
На родину, что стонет позади,
Мерцая, как звезда за облаками, —
Пока не хлынет царственное пламя,
Чтоб белый свет прикончить и спасти.

1974

* * *

Бесконечная минута.
Времени в обрез.
От заката до салюта —
Поле, воздух, лес.

Небо светлое померкло.
Город — на восток.
До начала фейерверка —
Самый малый срок.

И болотною водою
Поглощён закат.
Нависают темнотою
Волосы и взгляд.

И в соперничестве жутком
Взгляда и небес —
Крайний срок усталым шуткам:
Времени в обрез.

И дрожит трава сырая
За твоей спиной,
И взлетает даль без края
Праздничной волной.

И услышать можно даже,
Как, рождая страх,
С тихим звоном рвётся пряжа
В греческих руках.

И звенят, не затихая,
Зыбкие поля.
Шёпот, лёгкое дыханье,
Воздух и земля, —

И уже почти бесстрастно,
В пустоту скользя —
Небеса, глаза пространства,
Карие глаза.

1974

* * *

За ночью ночь меня всего трясло.
Отряд берёз держал границу леса.
Начало суток, новое число
Меня встречало лязганьем железа.
Неслись с окраин первые шумы,
Гудки гудели, грохотала трасса, —
И думал я: вот-вот увидим мы,
Как от востока светится пространство,
Как вороньё срывается в полёт,
Как небеса расхристаны и сиры…
И молодость — она не в нас живёт,
Но где-то прежде, в молодости мира.
Меж тем поодаль шум иной возник,
Вступала сталь каким-то новым ладом.
Я покидал берёзовый тайник
И торопился к каменным громадам.
И город был сияньем обагрён
Едва заметным, но неоспоримым,
И я входил, как на заре времён,
И шёл — как мытарь Иерусалимом.
Навстречу мне такие же, как я,
Шли люди в озаренье красноватом,
И мы сходились, как одна семья,
Где всякий был родным и виноватым.
Но мы родство таили в бездне глаз.
Движенья были сослепу неловки.
И притекали новые из нас
К автобусной заветной остановке.
Любой дышал, как будто ношу нёс.
Походки тяжки, лица воспалённы.
И вдалеке гремел мусоровоз,
Как будто поступь танковой колонны.
Нечистым газом бил из-под крыла…
Казался воздух огненосней кремня.
Рассвет не шёл. Заканчивалось время,
Дышала вечность, за сердце брала…

1976

* * *

Ноябрьский ветер запахом сосны
Переполняет пасмурные дали.
Что значил этот сон? Бывают сны
Как бы предвестьем ветра и печали.
Проснёшься и начнёшь припоминать
События: ты где-то был, — но где же?
На миг туда вернёшься — и опять
Ты здесь… и возвращаешься всё реже.
Так в этот раз или в какой другой
(Уже не вспомнить и не в этом дело),
Но там был лес, посёлок над рекой,
И синева беззвёздная густела.
Там загоралось первое окно,
Шептались бабки на скамье у дома,
Там шёл мужик и в сумке нёс вино —
Там было всё непрошено знакомо.
Там жили, значит, люди. Я бы мог
(Но веришь, лучше всё-таки не надо)
Приноровить и опыт мой, и слог
К изображенью этого уклада.
Когда б я был тем зудом обуян,
Когда б во мне бесилась кровь дурная,
Я принялся бы сочинять роман,
По мелочам судьбу воссоздавая.
Тогда бы я и жил не наугад,
Расчислив точно города и годы,
И был бы тайным знанием богат,
Как будто шулер — знанием колоды.
Я знал бы меру поступи времён,
Любви, и смерти, и дурному глазу.
Я рассказал бы всё… Но это сон,
А сон не поддаётся пересказу.
А сон — лишь образ, и значенье сна —
Всего только прикосновенье к тайне,
Чтоб жизнь осталась незамутнена,
Как с осенью последнее свиданье.

Ноябрь 1989

267

Александр Галич

19 октября 1918 года родился Александр Аркадьевич Гинзбург [Галич]. Погиб при невыясненных обстоятельствах 15 декабря 1977 года в Париже.

Песня про счастье

Ты можешь найти на улице копейку
И купить коробок спичек,
Ты можешь найти две копейки
И позвонить кому-нибудь из автомата,
Ну, а если звонить тебе некому,
Так зачем тебе две копейки?
Не покупать же на две копейки
Два коробка спичек!
А можно вообще обойтись без спичек,
А просто прикурить у прохожего,
И заговорить с этим прохожим,
И познакомиться с этим прохожим
И он даст тебе номер своего телефона,
Чтоб ты позвонил ему из автомата…
Ну как же ты сможешь позвонить ему из автомата
Если у тебя нет двух копеек?!
Так что лучше уж не прикуривать у прохожего,
Лучше просто купить коробок спичек,
Впрочем, и для этого сначала нужно
Найти на улице одну копейку…

<1964>

«Облака». Исполняет автор

Облака

Облака плывут, облака,
Не спеша плывут, как в кино.
А я цыплёнка ем табака,
Я коньячку принял полкило.

Облака плывут в Абакан,
Не спеша плывут облака.
Им тепло, небось, облакам,
А я продрог насквозь, на века!

Я подковой вмёрз в санный след,
В лёд, что я кайлом ковырял!
Ведь недаром я двадцать лет
Протрубил по тем лагерям.

До сих пор в глазах снега наст!
До сих пор в ушах шмона гам!..
Эй, подайте ж мне ананас
И коньячку еще двести грамм!

Облака плывут, облака.
В милый край плывут, в Колыму,
И не нужен им адвокат,
Им амнистия – ни к чему.

Я и сам живу – первый сорт!
Двадцать лет, как день, разменял!
Я в пивной сижу, словно лорд,
И даже зубы есть у меня!

Облака плывут на восход,
Им ни пенсии, ни хлопот…
А мне четвёртого – перевод.
И двадцать третьего – перевод.

И по этим дням, как и я,
Полстраны сидит в кабаках!
И нашей памятью в те края
облака плывут, облака…

И нашей памятью в те края
Облака, плывут, облака…

<1962>

181