29 сентября 1928 года в Харбине родился Виктор Александрович Некипелов. Скончался 1 июля 1989 года в Париже.
Алабушево
Не обижены судьбою,
Одарила нас удача:
Финский домик под Москвою —
То ли ссылка, то ли дача!
Всё по чину и по сану,
По родимому закону:
В уголках — по таракану,
В потолках — по микрофону.
А на все четыре розы —
Елки, палки, галки, грузди!
Если вспять пошли морозы —
Значит, нет причин для грусти.
Наслаждаемся природой,
Крутим пленку с Окуджавой,
Умиленные заботой
Нашей матери-державы.
С каждым днем нежнее, ближе,
Узнаю ее натуру!
Кто-то топает по крыше —
Проверяет арматуру…
Ну и ладно, жребий брошен!
Мы живем и в ус не дуем,
По углам — буры накрошим,
Потолкам — покажем дулю!
Хоть без очень четкой цели,
Но живем своим укладом.
Если сильно дует в щели —
Затыкаем самиздатом!
Есть вопросы, нет ответа!..
Спорим, курим, ждем мессию,
Чтоб, проникшись высшим светом,
Вместе с ним спасать Россию.
А она не шьет, не строчит,
Пьет и пляшет — губы в сале.
А она совсем не хочет,
Чтобы мы ее спасали!
1971
Первая камера
Она и не пар, и не камень,
Она и не шар, и не куб,
То воском плывет под руками,
То стынет металлом у губ.
Я знаю: другие — заполнясь
Дыханьем моим и бедой —
Скользнут сквозь меня, не запомнясь,
Несомые черной водой.
Но этой — голодной и нервной,
Теперь до последнего дня
Мне сниться — как женщине первой,
Когда-то растлившей меня.
Той рыхлой и доброй солдатке
С рябым белоглазым лицом,
Когда-то зазвавшей на святки —
Попотчевать сладким винцом…
Вот так же и камера эта,
Где даже и мухи — рабы:
Ослепнув от вечного света,
Живут по щелям, как клопы, —
Теперь меня хочет и злится,
И стыдные шепчет слова.
Я должен схитрить — раздвоиться,
Распасться на два существа.
Чтоб эта постыдная смычка
С прожорой лихой и рябой
Однажды — не стала привычкой,
Хотя бы и стала судьбой.
11—13 июля 1973, камера № 1 Владимирских КПЗ
В одиночке
Тоска бутырской одиночки.
Кому кричать, кого молить?
В слепом оконце дня от ночи
Не отличить, не отделить.
Напрасно слабыми руками,
Безумец с тусклою свечой,
Я тычусь в скользкий, липкий камень,
Пропахший кровью и мочой.
По жилам — струйки вязкой лени,
И шепот вкрадчивый в ушах,
Но я не рухну на колени,
Я одолею мерзкий страх.
Покуда в сердце, нарастая,
Стучатся жарко, вновь и вновь,
К державе — ненависть глухая,
К отчизне — горькая любовь.
Январь 1974, Бутырская тюрьма
Я ушел за китом голубым
Моей жене Нине
Кто-то будет судить и судачить злорадно,
Кто-то станет болтать, что я призрак и дым.
Ты ответишь им: нет, он вернется обратно,
Он ушел за китом голубым.
Еще нет расслоенья на тело и душу,
Еще мир не расколот на тысячу стран,
Есть на свете одна нераздельная суша
И один молодой океан.
Еще люди не знают проклятых вопросов,
Еще нету у них ни греха, ни суда,
Еще можно поэту наняться матросом
И однажды уплыть в Никуда.
Бороздить день и ночь зоревые просторы,
Слышать пенье сирен, открывать острова,
Видеть новых созвездий цветные узоры,
В сердце нежность копить, экономить слова.
Пусть несут паруса, как могучие кони,
И затянется путь наш на несколько лет.
Этот кит-великан не уйдет от погони,
Мы отыщем его фосфорический след.
Проживи свою жизнь без стенаний и боли,
Жди меня, — как всегда, вспоминай молодым.
Клетки нет. Смерти нет. Есть бескрайняя воля,
Я ушел за китом голубым.
