11 августа родился Герман (Грейнем) Израилевич Ратгауз (1934 — 2011).

greinem-rathaus

Дорога на Дорохово

В этот сумрачный лес мы неспешно вошли
И могучие ели,
Простиравшие корни до сердца земли,
Еле слышно шумели.
Здесь дышалось легко, мы не знали жары
В эту летнюю пору,
И дорога ныряла, спускаясь с горы,
Поднимаясь на гору.
И богата дарами дорога была,
И глядеть было странно:
Словно в чаше лесной, под обрывом цвела
Молодая поляна.
По мосту навесному идти довелось,
Он качался от груза.
И подводной травою, как прядью волос,
Заиграла широкая Руза.
Мы тебе причастились, великий покой,
Долгожданное диво.
И увидели мы, как горят над рекой
Сосны медным отливом.
Перед нами тогда распахнулся простор
Без конца и без края.
И закат заполнял весь земной кругозор
И горел, не сгорая.

Август 1987

Сны о прошлом

Галине Белой

Или к нам возвращается юности дальней пора,
Опьяняющий воздух далёких совместных прогулок.
И цветаевских строф, и бессонных пиров до утра,
И чуть слышного всюду подземного, тайного гула?
Властно прошлое входит, не хочет стоять у дверей.
Сядет рядом и вот нашу речь обрывает нежданно.
Вот усмешку хохлацкую прячет отец твой, Андрей,
За вечерним столом твоя мать, темноглазая Анна.
Новый Год, и снегурочкой юная Аля стоит.
Сном безгрешным уснул где-то дома Налымов Мишука.
Пузыри он пускает во сне, ещё кроток на вид,
О своём heavy metall покуда не слышал ни звука.
Этот сумрачный свет над безбрежьем родимой земли
Обещает зарю? Или смутный обман среди мрака?
Он забрезжил яснее, — но в Венгрию танки вошли.
Запылал Будапешт. Приближается казнь Пастернака.
Что нас ждёт впереди? Не пророк, предсказать не могу,
Не могу отвратить роковых и смертельных ударов.
Но как вольно нам дышится в дружеском вольном кругу,
Где, очками сверкнув, улыбнётся Овидий Гаспаров.
Небосвод потемнел и грозой разразиться готов,
И весь город — как очередь, острой набухшая болью.
Может, ветер с твоей Украины, с отцовских краёв,
Обжигает нам лица морской, неожиданной солью?
Хорошо, что нельзя, это время смешав, закружив,
Заглянуть чуть вперёд, в леденящую бездну колодца.
Помнишь, Галя, отца моего? Мой отец ещё жив,
Мой отец ещё жив, он в театре тебе улыбнётся.
Ты скажи мне, скажи мне, куда мы приплыли с тобой?
Как зовут этот край? Он из юности не был нам виден.
Но в сердцах наших — тот же мятежный, бессонный пробой,
Тот бушующий Понт, шум которого слышал Овидий.

1991

* * *

Великой тишиной озёр
Полна до края эта местность.
Я полюбил её: с тех пор
Спокоен я, уйдя в безвестность.
Живу за городом. Светло
Пространство, время — невесомо.
Громадных аистов крыло
Я вижу здесь, с порога дома.
Спускаюсь к озеру. Близки
Зелёных ив густые пряди
И чаек белые значки
Разбросаны по яркой глади.
И отрешаясь, не спеша,
Забыв безумие людское,
Уже исполнилась душа
Непобедимого покоя.

175