Сегодня день рождения у Веры Анатольевны Павловой (Десятовой).

* * *

Держит себя на весу, скользя
над лугом… Пойми, юннат, —
можно поймать стрекозу, нельзя
поймать стрекозиный взгляд.
Всё — ромашки и васильки,
лес, разноцветный свет,
много неба, немного реки —
в нём. Но тебя там нет.

* * *

Верю в будущее — покупаю
шесть рулонов туалетной бумаги.
Укреплённая хата с краю.
Частокол. Борщевик. Буераки.
Здесь всему семейству найдётся
где укрыться, чем укрываться.
Треск кузнечиков. Скрип колодца.
Может, лучше купить двенадцать?

* * *

Как нестерпимо жалит жалость
к себе! И плачешь на плече.
Мне столько музыки досталось,
что целый зал ушел ни с чем,
ушел несолоно хлебавши.
Плачь. Место есть на небесах
подле на поле боя павших
для захлебнувшихся в слезах.

* * *

Проводишь в последний сон
наперсницу аонид,
развеешь мой прах, и он
цветущий сад опылит —
и яблоню, и сирень,
и вишню, пьяную в дым…
Что знаю про судный день?
Что будет он выходным.

* * *

Звонарь, звонящий тихо-тихо,
чтоб, не дай бог, не разбудить
собак, младенцев, эхо, лихо,
двух выпивох, упавших в сныть.
А в храме те, кому не спится,
поют вполголоса псалом…
Нет, тишина. Должно быть, птица
задела колокол крылом.

* * *

Снегопад делает с пространством
то же, что музыка со временем.
Снегопад делает со временем
то же, что музыка с пространством.
Лесопарка белое братство
изнывает от благоговения.
Снегопарк, голубчик, согрей меня
в наказание за постоянство!
Здесь — метафора: снег — наборщиком
рассыпанная голубиная книга
с предисловием: благо иго
и бремя легко. Но большего
не снести. Но парным облачком
зависает предчувствие крика.
Но смешно, малодушно и дико
мокрая шуба топорщится.