2 сентября родился Михаил Евсеевич Вишняков (1945 — 2008).

mikhail-vishnyackov

* * *

Река сменила русло, и направо
ушла тайгой, не натворив беды,
но обнажился берег величавый,
израненный и страшный без воды.

Луг задичал, как человек от горя,
Покинули саранки острова,
да и дорога по иному взгорью
пылит в обход извилистого рва.

И новый век найдет иное русло.
Иными будут мысли и труды.
И вспомнит внук мой, мальчик темно-русый,
меня, как берег, страшный без воды.

Стихи о скотопрогонном тракте

База «Скотоимпорта» шумная и голая.
Взвоют волкодавы,
просвистит камча,
и пойдём из Азии, из песков Монголии,
через раскалённый Бычий солончак.
Тракт скотопрогонный!
В жёлтой тьме барханов
целое столетье не было дождей.
Гоним сорок тысяч стриженых баранов
и косяк некованых диких лошадей.
Пасти волкодавов пенятся от зноя.
Выстрелы и крики, катится поток.
Страшен рёв сарлыков перед водопоем,
бой быков на зорях тяжек и жесток.
У костра ночного степь легла как войлок.
Думы необъятны.
Резок блеск зарниц.
Пахнет горьким дымом,
солончак-травою,
молоком недоеных рыжих кобылиц.
Всё перемешалось этой ночью мглистой:
то за перевалом всполошатся псы,
то набатным гулом загремит транзистор,
то растает отзвук луговой косы.
Зарикто, дружище!
Мы с тобою любим
спать в степи на сёдлах, укрываться тьмой.
Мы с тобой последние кочевые люди.
Мы идём из Азии.
Мы к себе домой.

* * *

В последние копны у тёмной реки
легли, остудившись, таёжные травы,
и женщины тихо снимают платки,
и ждут мою лодку, боясь переправы.

Я резко взмахну отсыревшим веслом
и молча покину прошедшее лето.
Мигнет светлячок, словно в доме твоём
открылось окошко от резкого ветра.

И ты — это чудится мне одному —
стоишь перед лампою в платьице белом,
и слышишь сквозь осень, сквозь ветер и тьму,
как длинная лодка врезается в берег.

* * *

Любимая дочка! Дождались родители:
помыты полы, приготовлена комната,
настелено сена заречного, дикого,
наварено пива густого и темного.

В бревенчатой баньке, каленый, продышистый,
витает парок. И в минуту смятения
так сладко, и чутко, и радостно слышимо
мерцанье ковша и плеча золотение.

Рассыпались волосы, чуть обозначили
движение стана. Земные, счастливые
набухли рябинами зори горячие,
накрылись цветами, туманами, ливнями.

А там и застолье. Вино земляничное.
И гости, и песни, и ночь, как мгновение,
когда на земле начинается личное,
высокое, тайное и сокровенное.

71