Стихотворение дня

поэтический календарь

Василий Наседкин

13 января 1895 года родился Василий Фёдорович Наседкин. Расстрелян 15 марта 1938 года в Коммунарке под Москвой.

Фото из следственного дела 1937 г.

* * *

Звени и пой, разлив песчаный!
Недолог час, недолог срок!
Когда барханное качанье
Застынет у чужих дорог;
Когда зеркальные каналы
Заблещут синью горных вод
И на груди пустыни впалой
Железный лебедь проплывет;
А где желтеющее лоно
Немых песков, где спят бугры —
Поднимутся до небосклона
Поля бегущей джугары…
Арбе тогда не заскрипеть,
И долгих песен не услышать, —
И все же не могу не петь,
Когда весна мой край колышет.
И все же мне не позабыть
Неудержимого раздолья,
И по-сыновнему любить
Тебя со сладостною болью.
Родимый край, моя страна,
Оазисовые становья!
Не от тебя ли старина
Уходит вспугнутою новью,
Не ты ль до Индии шумишь,
Заржавые отбросив цепи!
О прошлом не звени, камыш!
О прошлом не пылайте, степи!

Мороз

Я деду этому не верю,
Он слишком зол,
Он слишком рьян.
Нет, он скорей похож на зверя,
Далёких приполярных стран.

Как он ворчит
И чуть не плачет,
Когда идёшь ему навстречь!
Он явно из семьи кошачьей,
Кошачья злость его и речь.

Его пружинистое тело
Перелетит и через сад.
Он весь, как тигр,
Но только белый,
И белые усы торчат.

Вот он стоит на перекрёстке,
К прыжку согнувшийся в кольцо.
Махнёт хвостом –
И ветер жёсткий
Ударит каждому в лицо.

Вот прыгнул вверх
И лапой вора
Скребёт по стёклам этажей,
И в окнах – льдистые узоры,
И там, за окнами, – свежей.

Так день и ночь
Он рыщет всюду
По переулкам и дворам,
И на ветвях свисает грудой
Пушистый иней по утрам.

И от полярного питомца
Бросает город в полутьму,
Косится раненое солнце
И тихо прячется в дыму.

А теплота костров несмелых
На каждой улице – смешна.
Ему страшна, – он знает, белый, –
Одна лишь красная весна.

1926

* * *

Не унесу я радости земной
И золотых снопов зари вечерней.
Почувствовать оставшихся за мной
Мне не дано по-детски суеверно.

И ничего с собой я не возьму
В закатный час последнего прощанья.
Накинет на глаза покой и тьму
Холодное, высокое молчанье.

Что до земли и дома моего,
Когда померкнет звёздный сад ночами,
О, если бы полдневной синевой
Мне захлебнуться жадными очами,

И расплескаться в дымной синеве,
И разрыдаться ветром в час осенний,
Но только б стать родным земной листве, –
Как прежде, видеть солнечные звенья.

113

Яна Токарева

Сегодня день рождения у Яны Александровны Токаревой.

* * *

я хочу чтоб ты замерла такой
с чрезмерно вздёрнутой вверх рукой
турникет метро от избытка сил
карточку укусил

чтобы ты схватилась чудесный сплав
на ходу поправив ли придержав
подбородком скрипку ли головой ли
воздух предгрозовой

речевой фигурой или морской
от озноба скорчившейся в жару
я хочу чтоб ты замерла такой
что и я взглянув на тебя замру

а потом на чьё-либо раз два три
выдохни отомри

К счастью. Ода

Смотри, что мне в один прекрасный день
заметить перепало:
что руки у людей – что редкая сирень,
хрупки и пятипалы.
Смотри, какое мне заметить довелось,
какое в воздухе нашлось
всего за день до помраченья духа,
до беспросветной, давящей любви,
чреватой, впрочем, обостреньем слуха, –
и се – la vie.
Ай зелень! Сколько ни дави,
а всюду ко двору.
И так-то снисходительно спокойна,
что урны сталинского дома ввечеру
становятся Италии достойны.
Что нужды, что грядет на следующий день,
что редкая сирень,
что руки у людей,
ещё асфальт лежит как бы зеркальный,
омытый влагой майския дождей
и струями машины поливальной,

слова ещё просты,
прозрачны фразы,
ещё, как подзаборные коты,
мне вешние мальчишки ясноглазы
и я не доросла до высоты
служения с другими наравне;
надломленный, поверхностный подросток,
я только то и чувствую вполне,
как просто эта жизнь даётся мне
и как потом отнять её не просто.

* * *

Что же ты стала так часто садиться на ветку,
птица моя, ты же знаешь, всё понарошку,
выбили эту ещё из-под ног табуретку,
значит, и эта была с отломанной ножкой.

Мало ли, может, и ветка ещё умудрится
вдруг обломиться, да мало ли, что ещё там.
Это же надо же так запыхаться, птица,
что усомниться в оправданности полёта.

Краткое размышление
о Божьем величии

Илье

Мне было не до мелочей,
а нынче замечаю
пылинку в солнечном луче,
собачку чау-чау…

Столь чудны нынче на земле
Всевышнего дела,
что я чуть-чуть навеселе:
очки приобрела.

* * *

Филе

взрослеть что залезать под душ ледяной
уж вроде бы и животом под ним и спиной
а всё какою-то пяткой страшно дышать
там наверно душа

Май ко дню рождения

Саше Дельфинову

по штатам бродит ураган мефодий,
покрыта куба коркой ледяной,
московские вороны не находят
оголодав кормушки ни одной

недаром видно было мне тревожно
узнав забеспокоилась не зря
что одуванчик в железнодорожном
расцвёл двенадцатого января

97

Игорь Холин

11 января родился Игорь Сергеевич Холин (1920 — 1999).

Всеволод Некрасов, Игорь Холин и Генрих Сапгир, 1960‑е годы

Краюшка кавказского сыра

Мы едем
Из Гагры
В Афон
Электричкой
Тоннели
За нами
Ведут
Перекличку
И Черное море
Внизу
Распростерто
Ущелья
Как щели
И горы
Как торты
Плантации
Чая
Бамбука
Инжира
А в небе
Краюшка
Кавказского
Сыра

Голубые стихи

Небо было
Голубое
Солнце
Тоже голубое
И машина
Голубая
Голубая
Мостовая
Голубая
Трава
Голубые
Слова
И улыбки
Голубые
И березки
Голубые
В голубой
Глуби
Голубые
Голуби
И от этой
Голубели
И стихи
Поголубели

Знакомство

Началось с флирта
При покупке торта
Скорчил морду
Вроде черта
Она не осталась в долгу
Сказала
Могу
Съесть 10 пирожных
Не запивая водой
Невозможно
Это искусство
Провожал домой
Говорили об искусстве
Любишь Соловьева-Седова
Да
Балет
Нет
Ерунда
Бред
Опера — свинство
Симфония — хамство
Завязалось знакомство

* * *

Пейзаж прост:
Улица,
Мост,
Дом.
В нём уют,
Добытый с большим трудом,
Горбом.
Муж лёг на диван,
Уснул,
Газета выпала из рук..
Читал про Ливан
И Ирак.
Рядом жена,
Живот растёт.
Думает:
Вдруг война —
Заберут,
Убьют.
Обняла его,
Зарыдала…
Он
Бормотал сквозь сон
Что-то об экономии металла.

* * *

Жил за городом на даче.
Покупал билет. Кассирша не дала сдачи.
Ругался на весь вокзал.
На последнюю электричку опоздал.
В гостинице без паспорта не пустили в номер,
Ночевал на улице, простудился и помер.

«Умерла в бараке». Читает автор

* * *

Умерла в бараке 47 лет.
Детей нет.
Работала в мужском туалете.
Для чего жила на свете?

* * *

Здесь зарыто Марусино тело.
Замуж не выходила,
Говорят, не хотела.
Сделала 22 аборта.
К концу жизни была похожа на черта.

Скука

Синеет даль. Синеет луг и лес,
Гладь озера сверкает словно сталь,
Сирень в цвету, а тополь уж белес.
Жгут хворост. Солнце. Полдень. Гарь.

В саду мальчишка на березу влез.
Ломает ветки. И еще деталь:
Во рву пропойца. Над ним лазурь небес,
А он обшарпанный, небритый, как сизарь.

С ним рядом пес. Зовут его Пострел,
Сожрал блевотину и тоже захмелел.
И вдруг завыл навзрыд не по-собачьи.

Таков пейзаж, где я живу на даче.
Все на работе. Комната — тюрьма…
И скука, скука, хоть сходи с ума.

263