Стихотворение дня

поэтический календарь

Памяти Виктора Сосноры

Вчера в Санкт-Петербурге скончался Виктор Александрович Соснора.

Латвийская баллада

На рассвете, когда просветляется тьма
и снежинками сна золотится туман,
спят цыплята, овцы и люди,
приблизительно в пять васильки расцвели,
из листвы, по тропинке, за травами шли
красная лошадь и белый пудель.

Это было: петух почему-то молчал,
аист клювом, как маятником, качал,
чуть шумели сады-огороды.
У стрекоз и кузнечиков — вопли, война.
Возносился из воздуха запах вина,
как варенья из черной смороды.

Приблизительно в пять и минут через пять
те, кто спал, перестал почему-либо спать,
у колодцев с ведрами люди.
На копытах — коровы. Уже развели
разговор поросята. И все-таки шли
красная лошадь и белый пудель.

И откуда взялись? И вдвоем почему?
Пусть бы шли, как все лошади, по одному.
Ну, а пудель откуда?
Это было так странно — ни се и ни то —
то, что шли, и что их не увидел никто, —
это, может быть, чудо из чуда.

На фруктовых деревьях дышали дрозды,
на овсе опадала роса, как дожди,
сенокосили косами люди.
Самолет — сам летел. Шмель — крылом шевелил.
Козлоногое — блеяло… Шли и ушли
красная лошадь и белый пудель.

День прошел, как все дни в истечении дней,
не короче моих и чужих не длинней.
Много солнца и много неба.
Зазвучал колокольчик: вернулся пастух.
«Кукареку» — прокаркал прекрасный петух.
Ох, и овцы у нас! — просят хлеба.

И опять золотилась закатная тьма,
и чаинками сна растворился туман,
и варили варево люди.
В очагах возгорались из искры огни.
Было грустно и мне: я-то знал, кто они —
красная лошадь и белый пудель.

1970-е

13

Сергей Клычков

13 июля 1889 года родился Сергей Антонович Клычков. Расстрелян 8 октября 1937 года.

* * *

Стала жизнь человечья бедна и убога,
Зла судьба, и душа холодна.
Каждый втайне грустит: как уютна берлога,
Где ютились один и одна.

Ведь у двери есть уши, и видят нас стены.
Слепо сердце, немотна любовь, —
Оттого за любовью и ходит измена,
А вино так похоже на кровь…

Стали наши часы и минуты короче —
Мы родимся к утру неспроста:
За туманом — заря, за обманами — очи,
И дурманом дымятся уста…

Суждено человеку лихое кочевье,
И тоска по одной и одном;
А ведь, может, в лесу тоже ходят деревья:
Шапкой в небо, а в землю — корнём.

1923

* * *

Черныш — чудная птица,
Он любит глушь и тишь,
И как не покреститься,
Когда слетит черныш?..

По крайности в рубаху
Мужик сует кресты,
Когда, черней монаха,
Он сядет на кусты…

С такой он бровью пылкой,
И две его ноги
По самые развилки
Обуты в сапоги.

И стоит, если близко,
Вглянуться в кулачок:
Он в траурную ризку
Завернут, как дьячок!..

И слышал я поверье,
Что у него с хвоста
Торчат такие перья,
Быть может, неспроста…

Что этот хвост на лиру
Походит всем на вид,
С какой ходил по миру
Блаженный царь — Давыд!..

И что в исходе ночи
Теперь в лесную сырь
Черныш весной бормочет
За мужика псалтырь…

Что раннюю достойну
Он правит у реки,
И могут спать спокойно
На печках мужики.

1929

Старые поэты

Я болен любовью
К поэтам старинным,
Их Грузия с кровью
Своею слила…
Они распевали в саду соловьином,
Писали стихи над лукою седла.

И пели они, как дожди, как буруны,
Как тысячи птиц под немой
Высотой,
И были легки и упруги
Их струны,
И хриплой натуги
Не ведал их строй.

В пожары ль, в сраженья ли, в мор ли великий
Все так же по силе
Их песня свежа…
Вот Гурамишвили,
Веселый Бесики,
Вот Шота и тигровокожий Важа.

Стихи их, как полые воды…
Как реки,
Они оросили родную страну…
Они в озареньи
На годы,
На веки,
Забвенья
Не зная, у смерти в плену.

Мы слышим из черной
Могилы их трели,
Их клекот нагорный —
Уже неживых…
Навек они птицами в звездах
Засели
На гнездах,
Сплетенных из струн золотых.

1934

41

Пабло Неруда

12 июля родился Пабло Неруда [Рикардо Элиэсер Нефтали Рейес Басоальто] (1904 — 1973), лауреат Нобелевской премии по литературе 1971 года.

Фото П. Неруды с подписью «Рикардо Рейес»

* * *

Наипортовый порт Вальпараисо,
полуодетый в землю,
сознался мне, что не умеет плавать.
Его трепали бури
и корсары,
землетрясенья
и моретрясенья —
все силы били
по его носам.
Вальпараисо, исхудалый пёс, —
он лает на холмах,
его пинают
океан
и горы.
А он — наипортовый порт — не в силах
уплыть в простор своей судьбы
и воет,
как зимний поезд,
на одиночество,
на океан.

Лень

Хоть богом не был я отродясь,
я не работал по воскресеньям,
от понедельника до субботы — тоже,
потому что от веку ленив, —
мне нравилось оглядывать улицы,
где работали, проливая слёзы,
каменотёсы, магистры — люди
с инструментами и министерствами.
Я зажмурил все свои глаза,
чтоб увильнуть от моих обязанностей, —
умница,
шептал я себе
сразу всеми своими губами,
и всеми своими руками обхаживал
с мечтательным видом женские ножки,
которые порхали мимо меня.
Потом двадцать дней и десять ночей
я пил красное вино Чили,
пил это вино пунцового цвета,
которое трепещет и исчезает
в горле, словно речная рыба.
К этому признанию надо добавить,
что позже я спал, как сурок,
не считая предосудительным моё поведение
и не испытывая угрызений совести, —
спал крепко,
как будто дождь бесконечный
шёл над всеми островами
земли,
протыкая небесными иглами
коробку снов.

* * *

Свидетельствую четырёх собак:
одна — давно закопана в саду,
две — вечно застают меня врасплох
(две крошечные дикие
стихии,
коротконожки, чьи клыки крепки,
как зубья скал),
и есть ещё одна
учтиво-белокурая тихоня,
лохматая отшельница. Не слышно
её шажков из золотой кудели,
её отсутствующего соседства.
Лишь поздним вечером полает вдруг
для некоторых призраков бездомных,
для некоторых избранных скитальцев,
чтоб слышали её в своём блужданьи
или в местах, где смерклось навсегда.

Переводы П. М. Грушко

30