11 августа родился Герман (Грейнем) Израилевич Ратгауз (1934 — 2011).

Дорога на Дорохово

В этот сумрачный лес мы неспешно вошли
И могучие ели,
Простиравшие корни до сердца земли,
Еле слышно шумели.
Здесь дышалось легко, мы не знали жары
В эту летнюю пору,
И дорога ныряла, спускаясь с горы,
Поднимаясь на гору.
И богата дарами дорога была,
И глядеть было странно:
Словно в чаше лесной, под обрывом цвела
Молодая поляна.
По мосту навесному идти довелось,
Он качался от груза.
И подводной травою, как прядью волос,
Заиграла широкая Руза.
Мы тебе причастились, великий покой,
Долгожданное диво.
И увидели мы, как горят над рекой
Сосны медным отливом.
Перед нами тогда распахнулся простор
Без конца и без края.
И закат заполнял весь земной кругозор
И горел, не сгорая.

Август 1987

Сны о прошлом

Галине Белой

Или к нам возвращается юности дальней пора,
Опьяняющий воздух далёких совместных прогулок.
И цветаевских строф, и бессонных пиров до утра,
И чуть слышного всюду подземного, тайного гула?
Властно прошлое входит, не хочет стоять у дверей.
Сядет рядом и вот нашу речь обрывает нежданно.
Вот усмешку хохлацкую прячет отец твой, Андрей,
За вечерним столом твоя мать, темноглазая Анна.
Новый Год, и снегурочкой юная Аля стоит.
Сном безгрешным уснул где-то дома Налымов Мишука.
Пузыри он пускает во сне, ещё кроток на вид,
О своём heavy metall покуда не слышал ни звука.
Этот сумрачный свет над безбрежьем родимой земли
Обещает зарю? Или смутный обман среди мрака?
Он забрезжил яснее, — но в Венгрию танки вошли.
Запылал Будапешт. Приближается казнь Пастернака.
Что нас ждёт впереди? Не пророк, предсказать не могу,
Не могу отвратить роковых и смертельных ударов.
Но как вольно нам дышится в дружеском вольном кругу,
Где, очками сверкнув, улыбнётся Овидий Гаспаров.
Небосвод потемнел и грозой разразиться готов,
И весь город — как очередь, острой набухшая болью.
Может, ветер с твоей Украины, с отцовских краёв,
Обжигает нам лица морской, неожиданной солью?
Хорошо, что нельзя, это время смешав, закружив,
Заглянуть чуть вперёд, в леденящую бездну колодца.
Помнишь, Галя, отца моего? Мой отец ещё жив,
Мой отец ещё жив, он в театре тебе улыбнётся.
Ты скажи мне, скажи мне, куда мы приплыли с тобой?
Как зовут этот край? Он из юности не был нам виден.
Но в сердцах наших — тот же мятежный, бессонный пробой,
Тот бушующий Понт, шум которого слышал Овидий.

1991

* * *

Великой тишиной озёр
Полна до края эта местность.
Я полюбил её: с тех пор
Спокоен я, уйдя в безвестность.
Живу за городом. Светло
Пространство, время — невесомо.
Громадных аистов крыло
Я вижу здесь, с порога дома.
Спускаюсь к озеру. Близки
Зелёных ив густые пряди
И чаек белые значки
Разбросаны по яркой глади.
И отрешаясь, не спеша,
Забыв безумие людское,
Уже исполнилась душа
Непобедимого покоя.

9 августа родился Алексей Викторович Колчев (1975 — 2014).

* * *

кому
нужен
безбилетный пассажир

в четыре утра
в электричке
на станции «фруктовая»

высадили
вместе с собакой

на станции
никаких фруктов

зима

* * *

джон донн уснул проснулся готфрид бенн
день гонит ночь в бесплодной круговерти
записка на столе ключи в конверте
нам выпала эпоха перемен

история шатка как зуб всегда
постыдна смерть но жить ещё стыднее
чего ж ты ждёшь мой ангел дульцинея
снимай трусы и лифчик и айда

любезен всем любви и нег наркоз
хотя и в нём лишь химия и проза
звенит будильник опадает роза
прекраснейшая из ширазских роз

* * *

в могиле обнаружены меч нунчаки
подрывная подорванная литература
тела не найдено тело исчезло
закопалось ещё глубже в землю
выпрыгнуло кузнечиком из обвалившейся ямы
ушло в аптеку встало в очередь в аквапарке
сбежало вслед за душой в пардес щемящий
объявлено в междупространственный розыск
о золотая эра видеомагнитофонов
первые уроки астрального кунфу в полутёмном зале
осторожное познание чудовищ открытого мира
теперь ты сам чудовище тебя ищут
обещают награду за единый волос крохотную чешуйку
мечтают накрыть всю вашу рыжую шайку
и ещё раз накрыть и накрыть и сверху прихлопнуть
чтобы ни вздохнуть ни охнуть ни всхлюпнуть ни всхлипнуть
ни пошевелить ветвящимися рогами
эрегуми вы мои оригами

* * *

— татлин татлин где ты был
где твоя улитка
ладил ли в углу гробы
где в подвалах липко

— я летал на север там
солнце есть большое
подносил к своим устам
шанежку с паршою

— татлин татлин расскажи
коротенек ад длин
пальцы вьются как ужи
лик и вовсе ватлин

— я не значу ничего
семо и овамо
всё вокруг меня черно
я где я где яма

— татлин татлин что ты врёшь
мокрыми словами
у тебя под сердцем вошь
как олень саами

— где железо где ведро
где рычаг поваплен
я залез в коня нутро
он татарин татлин

* * *

человек превращается в птицу
покидает стульчак и кровать
он потом улетит заграницу
чтобы там на краю зимовать
где помимо слепящего света
ничего больше нет впереди
и растёт в благодарность за это
хриплый клёкот из узкой груди

8 августа родилась Нина Николаевна Берберова (1901 — 1993).

* * *

Мне этот вечер слишком ясен,
Мне этот вечер слишком тих,
И только горизонт прекрасен:
Он грань далеких вод живых.
Как шов, соединивший ткани,
Он слишком вечен, слишком прям,
Он — часть великих очертаний,
Которых не расчислить нам.
Такою же прямой чертою
Соединен твой светлый взор
С взошедшей на воды луною
И со звездой над кряжем гор.
И может быть, мы не узнали
Еще, как непреложно тут
С земли восходят вертикали
И к тем высотам нас ведут.

1927

* * *

За погибшую жизнь я хотела любить,
За погибшую жизнь полюбить невозможно.
Можно много забыть, можно много простить,
Но нельзя поклониться тому, что ничтожно.
Эта гордость моя не от легких удач,
Я за счастье покоя платила немало:
Ведь никто никогда не сказал мне «не плачь»,
И «прости» никому я еще не сказала.
Где-то пляшет под флейту на палке змея,
Где-то слепо за колосом падает колос…
Одиночество, царственна поступь твоя,
Непокорность, высок твой безжалостный голос!

1933

Я остаюсь

Я остаюсь с недосказавшими,
С недопевшими, недоигравшими,
С недописавшими. В тайном обществе,
В тихом сообществе недоуспевших,
Которые жили в листах шелестевших
И шепотом нынче говорят.
Хоть в юности нас и предупреждали,
Но мы другой судьбы не хотели,
И, в общем, не так уж было скверно;
И даже бывает — нам верят на слово
Дохохотавшие, доплясавшие.

Мы не удались, как не удалось многое,
Например — вся мировая история
И, как я слышала, сама вселенная.
Но как мы шуршали, носясь по ветру!
О чем? Да разве это существенно?
Багаж давно украли на станции
(Так нам сказали), и книги сожгли
(Так нас учили), река обмелела,
Вырублен лес, и дом сгорел,
И затянулся чертополохом
Могильный холм (так нам писали),
А старый сторож давно не у дел.
Не отрывайте формы от содержания,
И позвольте еще сказать на прощание,
Что мы примирились с нашей судьбой.
А вы продолжайте бодрым маршем
Шагать повзводно, козыряя старшим.

1959

Гуверовский архив. Калифорния

С пожелтелых страниц поднималась ушедшая жизнь,
Уходила во тьму, бормоча и рыдая.
Ты поденщиком был, ты наемником был и рабом,
И я шла за тобою, доверчивая и молодая.
Раздавили тебя. Раздробили узоры костей.
Надорвали рисунок твоих кружевных сухожилий
И, собрав, что могли из почти невесомых частей,
В легкий гроб, в мягкий мох уложили.
Перед тем как уйти, эти тени ласкают меня
И кидаются снова и снова на грудь и на шею,
Обнимают, и молят, и ищут ушедшего дня,
Но ответить я им, и утешить я их не умею.

1978