11 апреля 1977 года родился Виктор Германович Иванов (Iванiв). Покончил с собой 25 февраля 2015 года.

* * *

Прибитые леса во хмелю дремлют
и ломит и молит волна корму двойную
а молния ломается и медлит
и метит на гору мертвит в грозу дневную

а желтая свеча ровна что камень
как вереск как сверчок и церкви там
виднеются в воде пред облаками
матрос качается подобно циркачам

по воздуху и сквозь и чрез рогожу
где перекинутое солнце обрекло
и желчно жестко горло гложет
а бересклет уж снегом занесло

и море рваное как ворон облетает
и к покоробленному кораблю
собаки и калеки ковыляют
и выколота степь та ковылем

часы время тогда на стебле скоблит
и паутина тусклая сойдет
с вещей и конь собьет оглобли
и на опушке два светильника растет

как в декабре деревья голодают
а солнце деревянное темно
и за кладбищем где-то пропадает
хоругвь как птица за домами дно дневно

и в норах и в норах тогда лисицы ноют
и выше подымается петля
и только астра растет под горою
а повилика виется у плетня

но поздно — ставни врозь! из-за окошка
так поддувает что в огонь
и тонка стенка сеть перепонка
как бубенец как кость как сон

«Алеша». Читает автор

Алеша

Проплывают пред глазами пешеходы и земля
А на ней деревья буквой йот и игрек тополя
Наш троллейбус плавно едет прямо по прямой
И сегодня воскресенье летний день и выходной

Мы с товарищем Алешей едем и едим
И едим мороженое впрочем ест его один
Да Алеша мой товарищ и садимся в первый ряд
Нашего кинотеатра «Пионер» стоим в дверях

Впрочем и в кинотеатр на американское кино
Не останусь я с Алешей лучше буду пить вино
Мы в дверях стоим и курим впрочем я один курю
И рассказываю Леше как по-немецки говорю

Говорить я по-немецки только лишь во сне могу
А курю я очень много стало быть занемогу
А Алеша уж не курит занемог и перестал
И в вине бы тож конечно он от друга не отстал

Скажет мама мне жениться внуков надо заводить
И об этом с мамой Леши есть о чем поговорить
Только Леша мой товарищ побледнел и похудел
Ну а я хоть ем не много очень быстро потолстел

Караулят нас болезни и у каждого своя
Хотя раньше пили вместе и курили он и я
А теперь курю и пью я он мороженое ест
И никто и в ус не дует что остались без невест

Видно что по одиночке расставаться надо нам
И несут уже веночки к нашим пох похоронам
Раньше пили мы с ним вместе одному дорога в рай
А другому в расчудесный неветшающий сарай

Может сжалится апостол хлеб один делили мы
И в груди один носили светлый образ Фатимы
И хотя не воевали пусть хоть в праздники войны
я смогу увидеть друга нет на нас вины

Похороны на солнечном берегу

Гроза открылась окнами гробовыми,
не подпускали туч, с белеющих перин
не приподняв, и не намылив головы и м,
— ногой отпинывали с моста, из-под перил.

Как вылитые! — только воском поднови их!
сунь папироску — непослушный рот кривит,
потом пошли машины поливные:
лежат, железом от гвоздик разит.

Разинув рты, гонялися мальчишки:
«вот-вот раскланяются», «вот бы умереть!»
теперь уж поздно, пол не подтереть,
и удивлялися вскочившей шишке.

До самых вывесок, витринок ритуальных
покачивала их неверная рука,
валились их тела, ванильны и овальны,
лупился свет с лопат издалека.

От солнца отклонясь, цена невелика,
как мухи сонные их жены целовали
в лоснящиеся лбы наверняка.

58