6 января в Ашкелоне (Израиль) скончалась Галина Наумовна Айзеншарф.

* * *

На такой высоте я еще не парила, не смела.
Муравьиные травы лежат бездыханным ковром.
И, наверное, мне до земли этой не было б дела,
если б только не призрачный, с окнами на море дом.
Там на синюю штору слетаются тени былого,
и сплетаются руки, и звуки, лаская, плывут,
там дыхание Друга неслышно сгущается в слово,
и вершится благое на несколько вечных минут.

* * *

Здесь вечность дробила каменья,
Трубила и била оплечь,
От первых костров до возженья
Высоких и царственных свеч.
Лицо от личины до лика
Оплавлено в этом огне.
Такая тяжелая Книга
О нем, о тебе, обо мне.

* * *

Боялась тишины, стыдилась пенья,
Ещё несносней – ропот или стон.
Со всех сторон, куда хватало зренья,
Всё было без названий и имён.
Я прикасалась к травам и деревьям,
И странной силой полнилась рука.
Я отправляла в новые кочевья
Озвученные ветром облака.
— Ты узнаёшь меня, праматерь Хава? –
Но безответны сердцу небеса.
И тот, кто слева – брат тому, кто справа,
И оба молча смотрят мне в глаза.

46