Вчера был день рождения у Дмитрия Борисовича Волчека.

Германия

1.

топорщит ветер белые штаны
горит рейхстаг лиловый
он убежал от молодой жены
к цыганке чернобровой

в узилище дрожит вуалехвост
на пальце морщится камея
и фюрер произносит тост
застенчивый как болеро равеля

2.

посуда наполнена ядом
фельдмаршал диктует приказ:
позиции под сталинградом
оставить в трагический час

брунгильда зегзицей рыдает
у зигфрида кровь на губах
и ангел над ними витает
с зердутовой розой в перстах

3.

садится в утлую пирогу
брезгливый господин
задумался но вот диктует строго:
«рейхсканцелярия берлин –

томительно кипение чужбины
феллахи сфинксы субмарины

мелькает полумесяц медный
жужжит пчела трепещет тетива
и унтерменш кричит победно
татарские слова»

4.

вновь я видел разрушенный дрезден
там холодные юнги лежат
доводилось в каморке железной
окровавленный грызть шоколад

в подземельи сливаются лица
голосит полевой телефон
вольдемар наклоняется к фрицу
говорит: «мне понравился он

кто бы знал что за сладкая мука
умирающего приласкать
целовать его вялую руку
и арийские бедра терзать»

5.

подарок – лучше нет – летейская дремота
глаза скует асбестом димедрол
визг чайника как исповедь пилота
упрятанного в жестяной котел

– у печки бедной валенки согреешь
дрова плывут по выцветшей реке
бла-бла бла-бла: произнести не смеешь
ни слова на коварном языке

приставки флексии роятся лепестками
от ветра тусклого дуреет голова
и двери щелкают курками
как унтер-офицерская вдова

* * *

желябова свирель тревожит небосклон
железо притекло к дикорастущей коже
о пифия! – глаголет арион
укутанный в рогожу –
воткни в камвольный вертоград
где каждый поплавок – русалка
от мяса до хвоста один парад
под смену вех серебряную палку
хранишь ли персефона колобок
лисицу опоясавший брезгливо?
невидимый сокрылся он меж ног
в дубраве вспыхнуло огниво
и лес побил пожаром урожай

в утробе плоскогрудой трактористки
ребенок заворчал он вырастет и будет как мазай
таскать некрасову венки и обелиски

чем пагубней рожок тем яйца тяжелей
влюбилась милка в новую досаду
и бьется филомел среди ветвей
как черчилль в пиренейскую ограду

1991

Сегодня день рождения у Наили Равильевны Ямаковой.

по менделеевской линии

соломинкой, льдом, леденцом отдаленным диплома
ломалась нева, замерзала, и снова ломалась.
мне нужен стакан. лошадям на дворцовке – солома.
дороге – солонка. всем надо какую-то малость
для счастья. “ментальное?” – “нет, удаленные гланды”.
молчим на морозе, слова на губах леденеют.
не буду миндальничать – старая песня о главном…
– ну ладно – монетки звенят – костенею сильнее:
до сахарной кости. с неровным пробором и рваною челкой,
с миндальным печеньем и джойсом в коричневой сумке –
я четкой походкой иду мимо маленькой ёлки.
но руки трясутся, и в горло снежок будто всунут.

в таблице ученого значатся все элементы –
и блоковский рот по-дурацки кривится улыбкой…

ты в косу девчонке врастала широкою лентой,
ты летом текла по коленям мороженым липким.

в подвале на первом уныло скулит минипьяно.
здесь капает кран непочиненный. не подчинится.
она не ложится. а завтра вставать очень рано.
мне надо учиться. а ей на дежурство в больницу.
медалька на небе. язык медальоном придавлен,
и запах миндальный как яд пропитал мои поры.
любовь проросла в стенке горла одной из миндалин:
зимою нелишней. а летом не вспомню – которой.

НТВ

Спиртному предаваться, предавать
Огласке, бога, строить глазки, подтирать,
С утра преподаваться, поддавать
Давно не страшно, а скорей умильно.
На шее жаба, в горле скорпион;
Топила масло, резала лимон;
Рекламой лица заливал неон;
Погода НТВ; в прогнозе ливни.
Не страшно жить, но тошно проживать,
Хамить, глотать, квартиру прибирать.
Из М и Ж чего-то выбирать.
Свет погасить и вынести помои.
Молчать — мельчать или мельчать — молчать;
Носить язык, чулки, печаль, печать.
Случайно свою женщину встречать
Ни страшно, ни смешно, ни боже мой

Антоний

Чулпан

Я опять победил, только что ж ты не рада.
Только что ж ты не рада, дорогая жена.
Это кровь по губам, это кровь с виноградом,
И награда как кружка золотого вина.
Ты не бойся, не надо, бояться не надо,
Я еще пропаду, я еще утону,
Я еще попаду в малину, в засаду
За нее, за мою золотую вину.
Я успею, да нет, я уже не успею
Свою жизнь пригубить. И любя и губя,
С целым миром в кармане и с камнем на шее,
Я, стреляя в него, попадаю в себя.
В колеснице и шлеме, аполлон и антоний,
Я теряю теперь не страну, не жену,
Мне помогут друзья, меня вынесут кони
К золотому вину, к золотистому дну…
Мир пошел черным прахом, пошел черным лесом.
Здесь лишь черные лисы да черные псы.
Ты куда, самый добрый, меня бросил довеском,
По которому праву, на какие весы.
Эти страшные пятна — мне не страшные пятна.
Толмачем, одиссеем, офицером сс.
Я живу сорок первым, живу сорок пятым.
Виноватым, раскрытым, растленным, распятым.
(Всем проклятым, проклятым, проклятым, проклятым…)
Эта кровь по ногам… Мне прощение есть.
Золотая вина, золотая награда,
Если ты со мной рядом, если ты со мной здесь.

Сегодня день рождения у Вячеслава Абрамовича Лейкина.

Лукоморье

Деревянный Буратино, оловянный Дровосек,
И соломенный Страшила, и хрустальный башмачок.
Кто-то всех переумаял, кто-то мается за всех,
Скачет в сумерках по кругу вечный Беленький Бычок.

Пахнет мёдом Белоснежка, чахнет худенький Кащей,
Вновь старушку Гдежекружку на побаски повело,
Наплели, нагородили, наскребли из-под мощей,
Бац, а мы уже не дети. А не верить тяжело.

Справа база, слева баня, посреди пивной ларёк,
Кувыркнувшись на прощанье, солнце скрылось за углом.
Мне навстречу ковыляет дрессированный хорёк,
В небе бабушка порхает, управляясь помелом.

Там козёл на курьих ножках, здесь молочная река.
Пеший Леший сушит лапти на кисельном берегу…
То ли в бога, то ли в душу семенит моя тоска,
Пью, кую, кукую, каюсь – уберечься не могу.

1972

Простая история

История эта не нова,
Так было во все времена…
Г. Гейне

Они полюбили друг друга, как водится, с первого взгляда.
В известных затеях прошло примерно четыре месяца.
На пятом он узнаёт, что она на пятом. Угрозу чада
Воспринимает словно в чаду. Потягивает повеситься.
Потому что он был ещё молодой, но ещё порядочный,
А у порядочных ежели что – принято было жениться.
Но подобная перспектива ему не казалась радужной,
Проще, пожалуй, покаяться и, как следствие, извиниться…
Немного привычной игры, живого воображеньица,
И всё, и готово: бойкий стишок ложится в пухлую папку.
Но вы увлеклись, вам хочется знать, женится или не женится,
Вам жаль бедолагу: молод, горяч, ну, перегнул палку.
Всё в полном ажуре: рука испрошена, кинжал попритёрли к ножнам…
Её положению и собственной чести вот именно потакая…
Положение, впрочем, оказалось не столь интересным и даже попросту ложным.
Это бывает. На нервной почве. А она у нас вся такая.

1972

Час собаки

Растворив кошерное в квасном
И забывшись регулярным сном,
Только это я соприкоснулся
С кем-то важным в чем-то расписном,
Занавес упал и я проснулся.

Так вот пробудился и лежу,
Как седок низринутый — вожжу,
Волоча поводья сновиденья,
И себя неволею ввожу
В каверзы предутреннего бденья.

Вроде ночь, а в голове светло.
Что за тварь колотится в стекло?
Муза или кто-нибудь попроще?
Прыснуть ДЭТой, оборвать крыло,
Засушить и то-то будут мощи.

Тот-то утешенье дураку
Вставить в набежавшую строку
Эти романтические знаки:
Пульса безмятежное ку-ку,
Веры недокошенные злаки.

Прилетел незримый шестикрыл,
Ласково дыханье перекрыл,
Чтобы стало бедному понятно,
За какой нуждой он воду рыл
И откуда на исподнем пятна.

Отозрел недогрешивший аз,
Ссекся голос, изморгался глаз,
Что ни свяжет, — праздно либо ложно.
Вот и жизнь прошла. В который раз.
Все равно привыкнуть невозможно.

26.04.94