12 мая родился Данте Габриэль Россетти (1828 — 1882).

Внезапный свет

Да, я здесь был когда-то.
Когда? – припомнить не могу.
Лишь помню трав весенних ароматы
На берегу,
Огни вдали и шумных волн раскаты.

Я был с тобой когда-то.
Когда? Не помню, вот беда.
За ласточкой вспорхнул твой взгляд крылато –
И понял я тогда
Что был там прежде и не ждал возврата.

Все было так когда-то.
А может нет? А может вновь
Закружит время нас, и, пережив утрату,
Взойдет любовь,
Чтоб нам светить до нового заката?

Перевод Е. А. Третьяковой

Из книги «Дом Жизни»

Сонет 36

Жизнь в любви

Нет, жизнь твоя совсем не в теле этом,
Но там – в губах, ладонях и глазах
Возлюбленной, прогнавшей грусть и страх:
Отныне смертный плен тебе неведом.
Ты без неё был бледным силуэтом,
Твой скудный ум блуждал один впотьмах,
Мучительно жалея о часах
И пролетевших, и летящих следом.

В одной лишь пряди, бережно хранимой,
Так много жизни, что по ней одной
Ты знаешь и любовь, и сердца зной,
И тайный мир, где волосы любимой
Сквозь преломление пространств ночных
Горят во тьме, и смерть не гасит их.

Сонет 40

Порознь

Две странно разлучённых тишины
Стать голосом чудесным не смогли.
Два взгляда, улетавшие с земли –
Как звёзды в тёмных вязах, не видны.
Врозь две руки, что сняли гнёт вины.
Два сердца, освящённые огнём,
Могли бы прорасти одно в другом,
Но морем две души разделены.

Такие мы. Создать ли нашим снам
Лишь час один, цветущий вопреки
Реке всё затемняющей тоски?
Тот час, разорванный напополам,
Опять увянет, оставляя нам
Мечты рассыпанные лепестки.

Переводы В. Некляева

Вчера родился Фридрих фон Гарденберг (1772 — 1801).

Чудные крылья

Лишь спустится мрак ночной,
Я окошко отворю,
И на Млечный Путь смотрю
С ожиданьем и мольбой.
Как дорога та светла!
Чтобы дух взлететь к ней мог,
Два чудесные крыла —
Ум с любовью — дал нам Бог.
Распахну ж их широко,
И помчусь я далеко,
И сольет с природой вновь
Душу, разум и любовь.

Перевод Ф. К. Сологуба

К Тику

Ребенок, радости не зная,
Заброшен в дальней стороне,
Отвергнув блеск чужого края,
Остался верен старине.

Он долго странствовал в смятеньи,
Искал отчизну и семью;
В саду, в безлюдном запустеньи,
Нашел он ветхую скамью

И книгу, замкнутую златом,
Где тайнам не было числа,
И в сердце, чувствами богатом,
Весна незримо проросла.

Науку звезд, уроки злаков,
Мир неизвестный, мир-кристалл,
Постиг читатель в царстве знаков
И на колени молча встал.

И в бедном платье, неприметный,
Возник среди высоких трав
Старик с улыбкою приветной,
Благочестивому представ.

Очам таинственно знакомы
По-детски ясные черты;
И ветерок среди истомы
Седины зыблет с высоты.

Скитанью долгому в разлуке
Дух книги положил конец;
Ребенок сжал в молитве руки:
Он дома, перед ним отец.

«Ты на моей стоишь могиле, —
Нарушил голос тишину, —
И ты, моей причастный силе,
Постигнешь Божью глубину.

Утешен книгою небесной,
Прозрел я в бедности моей;
Подросток, на горе отвесной
Я видел душу всех вещей.

Явил мне таинства рассвета
Тот, кто вселенную творит;
Ковчег Новейшего Завета
Передо мною был открыт.

Я вверил буквам дар чудесный,
Таинственный завет храня.
Я умер, бедный и безвестный:
Господь к себе призвал меня.

Века прервет одно мгновенье,
С Великих Таинств снят запрет;
Здесь в этой книге откровенье:
В ней прорывается рассвет.

Стань провозвестником денницы,
Мир проповедуй меж людьми
И наподобие цевницы
Мое дыханье восприми!

Будь верен книге! Бог с тобою!
Росой глаза себе промой.
Омытый глубью голубою,
Прославишь прах забытый мой.

Тысячелетнюю державу,
Как Яков Бёме, возвести,
И, сам прославленный по праву,
С ним снова встретишься в пути».

Перевод В. Б. Микушевича

Сегодня день рождения Готфрида Бенна (1886 — 1956).

Ахеронт

Сон о тебе! Ты, мертвая, ты шла,
прибившаяся к образам бродячим,
расплывчатым, как зыблемая мгла, —
я тщетно звал тебя с беззвучным плачем.
Толпа текла, насильственно клубясь,
глазами отуманенными пялясь,
и веки даже у детей слипались,
и, в складки втертая, белела мазь.

Двух мальчиков вела ты — не моих,
не наших, нет, ведь я ни с чем остался,
и дабы я не вовсе потерялся,
свой профиль показала ты на миг,

нет, алебастровая и когда-то
Диана, ты, вне случая и вне
пространства, меркла в шествии разврата
и лжи, — и ты страдала в этом сне.

Перевод В. М. Летучего

Вспомни о тех, чья жизнь была тщетной

Когда вдруг отчаянье —
о ты, знавший в жизни минуты взлетов,
шедший уверенным шагом,
ты, способный одарить себя многим:
опьяненьем восторга, рассветом, внезапным порывом,
когда вдруг отчаянье,
даже если оно
длань свою к тебе простирает
из непостижимой бездны,
суля погибель и тленье —

подумай о тех, чья жизнь была тщетной,
о тех, оставшихся в воспоминаниях
нежной жилкою на виске,
взором, внутрь себя обращенным,
о тех, кто оставил нам мало надежды,
но кто, как и ты, говорил о цветах
и с невыразительною улыбкой
тайны души обращал
к своему невысокому небу,
что должно было вскоре погаснуть.

Перевод В. В. Вебера

Не надо печали

На этой маленькой, почти детской кровати
скончалась Дросте (в Мерcбурге та кровать теперь эскпонат музея),
на этом диване в доме у столяра — Гёльдерлин,
на санаторных койках где-то в Швейцарии — Рильке, Георге,
на белых подушках в Веймаре
угасли
большие черные очи Ницше,
всё это теперь лишь хлам
или вовсе не существует,
призраком стало,
утратило сущность
в безболезненно-вечном распаде.

Мы носим в себе зародыши всех богов,
ген смерти и ген желанья —
кто разлучил их: слова и вещи,
кто свел их вместе: страданья и это ложе,
на котором страданьям конец приходит,
слёз потоки и эти доски,
кратковременный жалкий приют.
Не надо печали —
так далеки,
недостижимы и те слезы, и та кровать,
нет ответа: ни да, ни нет,
рожденье, телесные муки, вера,
всплеск волнения без имени, без названья,
дуновение, краткое, неземное,
коснувшись постели, потревожило сон
и вызвало слёзы —
усни!

6 января 1956

Перевод В. В. Вебера